– Это уж точно, голос у тебя как труба иерихонская, – согласилась Лола. – Но не будем отвлекаться, поскольку время дорого.
– Вот-вот, Анатолий тоже все твердил, что время – деньги, – согласилась тетя Каля. – Не любил попусту его на разговоры тратить.
– С чего он уехал? – прямо спросила Лола, ей надоело ходить вокруг да около и щадить теткины чувства.
– Да как тебе сказать? – Тетя Каля прошлась по комнате. – Мы ведь с ним, как бы это выразиться… ну, любви большой ни у него, ни у меня не было. Это вот в первого, в Изю-то, я влюбилась как кошка. Ну, в восемнадцать-то лет это простительно. И веришь, думала, что навсегда! Он, кстати, тоже. Поэтому когда мамаша его, Роза-то Семеновна, спектакли свои устраивала, говорила, что помирает, я нисколько не боялась, что Изя меня бросит. Этого быть не могло, понимаешь?
– Понимаю, – грустно вздохнула Лола, ей снова стало обидно и жалко себя до слез.
– Ну, потом, конечно, всякое было. Как говорится, прошла любовь, завяли помидоры… – пробормотала тетя Каля. – Когда Изя уезжал, мы спокойно расстались, я даже со свекровью напоследок ругаться не стала, хоть и хотелось душу отвести. Ну да ладно, думаю, пускай себе едут спокойно на историческую родину… После в работу окунулась, а когда дело собственное в руках, там, знаешь, грустить некогда, только успевай поворачиваться да по сторонам поглядывать, а то живо обдерут как липку и по миру пустят! Провертелась я так года два, а тут как раз и с Анатолием встретилась. Ему вроде деваться некуда, и я женщина свободная. Одной-то несладко, тем более при моей работе. Ну и как-то сдружились мы, стали вместе жить, расписались даже, он разведенный был, так что преград никаких не было.
– Разведенный? – Лола подняла брови. – А дети у него были?
– Вот про детей ничего не говорил, думаю, не было у него детей, – задумчиво ответила тетка. – Как-то сложилась у меня такое впечатление… Ну, занимался он домом, потом еще какие-то дела тут развернул. Я в его дела не вмешивалась – своих забот хватало. А тут с этой перестройкой, как почувствовал мой Анатолий Петрович ветер перемен, так, гляжу, тошно ему стало в нашем Черноморске, хочет он обратно. Ну что, я сама разговор этот завела, он не отказывался. Простились мы с ним по-хорошему. Калерия, говорит, я тебя всегда добром помнить буду. И уехал.
– И адреса не оставил? – вклинилась Лола в поток теткиных воспоминаний.
– А я сама не взяла, – невозмутимо ответила тетя Каля. – У меня так: если уж расстались, то все, как отрезала! А то начнутся потом уходы, приходы… Сама посуди, зачем оно мне надо?
– Не надо, – согласилась Лола. – И ты с тех пор так его и не видела? И ничего про него не знаешь? Писем не получала?
– Ни строчки! – энергично подтвердила тетя Каля. – И ни словечка! Уехал – и как пропал! Но я особо и не ждала от него посланий. Тут как раз Степан мне подвернулся, и мы с ним решили новое дело начинать – частный дом отдыха.
– Послушай, тетя Каля, ну ты хоть фамилию мужа своего помнишь? – вскричала потерявшая терпение Лола. – И год рождения?
– А как же! – обиделась тетка. – Фамилия его Дубов. Дубов Анатолий Петрович, одна тысяча девятьсот сорок первого года рождения.
– Дубов? – переспросила Лола. – А отчего же я думала, что Шишкин? «Утро в сосновом лесу», «Дубовая роща»… Ну да ладно, пойдем искать твоего Дубова.
– Погоди, только босоножки надену и волосы причешу! – встрепенулась тетя Каля.
– С чего это ты прихорашиваешься? – удивилась Лола.
– Как с чего? На улицу пойдем, не могу же я такой растрепой выйти! Я женщина приличная, немолодая, можно сказать…
Лола внезапно завалилась на диван с хохотом.
– Тетя Каля! Ой не могу! Так ты что же думаешь – мы так и будем по городу ходить и аукаться: Анатолий Петрович, где ты? Такой номер даже в Черноморске не пройдет, а уж Петербург-то город огромный.
– Действительно, что это я… – Тетя Каля смущенно зарделась.
Лола включила компьютер в Лёниной комнате, которая временно стала их общей семейной спальней.
– Ну вот, – сказала Лола, – сейчас все узнаем. – Она быстро щелкала компьютерной мышью. На экране мелькали файлы.
– Это же какая умная машина, – с уважением прошептала тетя Каля, – это же ужас что такое…
– Итак… – Лола не отрывалась от экрана. – Всего Дубовых в нашем городе… двести пятьдесят восемь человек. Из них мужчин… сто восемнадцать.
– Вот интересное дело, мужиков отчего-то всегда меньше! – оживленно заговорила тетя Каля. – Вроде бы и жизнь у них не такая тяжелая, и работают они поменьше, и на диване лежат побольше, а все ж таки раньше нас помирают. Глянь в окно-то – на лавочках одни старушки сидят!
Поскольку Лолу такой факт мало интересовал, она не ответила и продолжала свои изыскания.
– Среди мужчин Дубовых Анатолиев Петровичей… всего четверо, из них рождения одна тысяча девятьсот сорок первого года… ни одного!
Лола с тетей Калей растерянно поглядели друг на друга.
– Путает что-то твоя машина, – наконец сказала тетка, – нет у меня к ней доверия.
– Спокойно, тетя Каля, – не сдавалась Лола, – компьютер ничего напутать не может. Что в него введут, то он и выдает по первому требованию.
Она задумалась на мгновение и снова защелкала мышью.
– Вот смотри: здесь данные городского загса. В мае сорок первого года действительно зарегистрировано рождение Дубова Анатолия Петровича, мать – Дубова Галина Павловна, отец – Дубов Петр Иванович.
– Ну и что? Куда он потом-то делся? – Тетя Каля никогда не страдала избытком терпения, это Лола помнила с детства. И долго думать тетя Каля особенно не любила, она предпочитала действовать.
– Вот тут написано, что Дубов Анатолий Петрович умер, – медленно сказала Лола.
– Точно! Умер! – вскричала тетя Каля. – Ты не подумай, что я радуюсь, но хоть что-то прояснилось. Стало быть, это Анатолий мне наследство оставил, больше некому.
– Подожди, тетя Каля, не торопи события, – пробормотала Лола. – Этот самый Дубов умер в одна тысяча девятьсот семьдесят девятом году.
– Вот тебе и раз! – озадачилась Калерия Ивановна. – И что же теперь делать? Выходит, не тот этот Анатолий Петрович, не муж мой?
– Спокойно. – У Лолы блеснул лучик разумной мысли. – Скажи мне вот что: уехал твой второй муж из Черноморска в восемьдесят пятом, а приехал в каком году?
Тетя Каля вздохнула, подняла глаза к потолку и надолго углубилась в подсчеты. Минут пять в комнате стояла тишина, только тетка шумно дышала и шевелила губами. Сама собой открылась дверь и показался любопытный нос Пу И, которого Аскольд, очевидно, послал на разведку, удивленный наступившей тишиной.
– Вспомнила! – закричала тетя Каля так громко, что Пу И немедленно испарился. – В семьдесят девятом я его встретила, как раз летом.
