— Танечка?
Он стоял очень неудачно, точнее, неудачно с моей точки зрения, загораживая проход и не давая мне возможности пройти. Похоже, он был не слишком рад мне и не собирался приглашать в квартиру. Но меня уже несло. Защебетав что-то жизнерадостно о срочной необходимости с ним пообщаться, я сделала шаг к нему и влево, словно пытаясь пройти. Валентин Николаевич автоматически сдвинулся в сторону, перекрывая дорогу, я лихо скользнула в образовавшийся просвет справа, продолжая щебетать, проскочила коридор и влетела в комнату.
Прорвавшись в комнату, я сразу замолчала. Прямо передо мной, за столом, накрытым плюшевой скатертью, сидел мужчина. Плащ он снял, но в том, что именно этого человека встретила Верочка, сомнений быть не могло. Его маленькое морщинистое личико с острым коротким носиком действительно больше всего напоминало кукиш. Рука моя сама потянулась к очень болезненной шишке на голове. Задев ее, я поморщилась. Мы молча смотрели друг на друга, и, честное слово, я не знала, что делать.
— И что же дальше? — Валентин Николаевич прошел мимо меня, опустился в кресло-качалку.
— Значит, «Талия» у вас? — Я перевела взгляд на него. — И вчера была у вас, когда вы мне рассказывали про Осипова, показывали фотографии, она все время была у вас?
— Пока у меня. — Он лениво качнулся. — А хотите на нее посмотреть? Толя, достань, пожалуйста.
«Кукиш», которого, оказывается, родители в свое время назвали Толей, широко улыбнулся, что вовсе не сделало его симпатичнее, наклонился, выдвинул нижний ящик старинного комода, достал оттуда большую картонную коробку и поставил на стол.
— Прошу, — сказал он громко.
Валентин Николаевич строго на него взглянул, и Толя моментально стушевался, смирно вернулся на свой стул, ссутулился и безразлично прикрыл глаза, словно задремал. Я сняла крышку, вытащила статуэтку, развернула фланелевую тряпку. Да, это была «Талия», никаких сомнений! Она оказалась тяжелее, чем я ожидала. Я поставила статуэтку на стол, убрала на пол коробку и фланель. Я поискала глазами стул, придвинула к себе, села. Мелькнувшая мысль, что сегодня хозяин не слишком гостеприимен и чаю мне не дождаться, вызвала у меня улыбку. Мужчины молча наблюдали за мной.
— Зачем? — наконец спросила я. — Валентин Николаевич, зачем, объясните, бога ради?!
— Наивный вопрос. — Он серьезно смотрел на меня. — Право, не ожидал от вас, Танечка. Разумеется, ради денег. Я, видите ли, привык к комфорту, сами видите. Чтобы поддерживать этот комфорт, необходимы средства, и довольно существенные. Законными способами заработать в наше время, сами понимаете… А менять привычки в моем возрасте сложно и болезненно.
— Конечно, проще совершить одно-два преступления.
— Разумеется, проще, — снисходительно улыбнулся Валентин Николаевич. — Хотя, поверьте мне, это тоже серьезная работа, требующая значительных усилий. И потом, преступление, которое невозможно доказать, вовсе не является преступлением.
— Интересная теория, но несколько устаревшая, — я старалась говорить как можно ехиднее. Честно говоря, мне просто было очень обидно, ведь Валентин Николаевич так мне понравился! Ручку целовал, чаем поил, картинки показывал… А оказался банальным преступником. И я, как дура, советовалась с ним по поводу предполагаемого заказчика! Кстати… — Кстати, Валентин Николаевич, а какова ваша роль в этой истории? Мне слабо верится, что фигурку вы украли для себя.
— Давайте будем точны, Танечка, я ничего не крал! — Он поднял ладонь, отгораживаясь от моих слов. — Спланировал похищение, не спорю. Естественно, мне «Талия» не нужна. Милая вещичка, но последнее время предметы искусства интересуют меня в основном в выражении денежных знаков. А поскольку есть человек, готовый обменять на нее то количество этих самых дензнаков, которое я считаю удовлетворительным, то это произведение скоро будет у своего нового хозяина. Вот ему она действительно необходима. Помните, мы говорили о магии целых чисел? Так вот, «восемь» для этого человека число дробное, не имеющее никакой прелести, а «девять» то самое целое число, означающее полноту и завершенность коллекции.
— Значит, существует некто, кто с самого начала хотел ее получить. Я так и думала, что заказчик все-таки был.
— Разумеется, такие вещи на авось не делаются. — Валентин Николаевич даже слегка обиделся, словно я усомнилась в его профессиональной пригодности.
— А откуда заказчик? Из Питера или дальше, из-за бугра?
— Зачем вы меня об этом спрашиваете, Танечка? Или вам показалось, что вы нас уже арестовали? — мягко пожурил он меня.
Толя поднял голову и посмотрел на меня пустым, ничего не выражающим взглядом. Мне это не понравилось. Мне вообще не нравилась вся ситуация. Почему они так спокойны, словно я не представляю для них никакой опасности? Или действительно не представляю, может, у них козырный туз в рукаве? И почему до сих пор нет Мельникова, он что, заблудился?
— Боюсь, вы не очень четко понимаете ситуацию, — продолжал тем временем Валентин Николаевич. — Это меня интересует, каким образом вам удалось найти нас.
— Случайно, — буркнула я.
— Охотно верю, — согласился он. — Как все хорошо ни продумывай, а от случайности не убережешься. Ну что ж, я так понимаю, вы ждете от меня разрешения проблемы, пусть будет так. Каково ваше предложение?
— Полное признание, подписанное при свидетелях. Можно оформить явку с повинной.
Валентин Николаевич засмеялся. Толя не поддержал его, но теперь в глазах его вместо пустоты светился живой интерес. Я старалась не обращать на него внимания.
— Танечка, вы прелесть! Нет, я имел в виду совсем другое, какой процент вас устроит?
— А почему вы решили, что я соглашусь на процент? — машинально спросила я.
— Потому что деньги всем нужны. То, что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги. А то, что не продается и за большие деньги, продается за очень большие деньги, — осчастливил он меня выдержками из сокровищницы житейской мудрости. — Лозунг «кадры решают все» это чушь собачья! Все решают деньги! А теперь прикиньте, если статуэтка стоит полмиллиона, больше мне за нее вряд ли удастся получить, то один процент — это пять тысяч долларов. Я предлагаю вам… — Он на секунду задержался, окинул меня внимательным взглядом и, явно увеличив после осмотра сумму, твердо сказал: — Десять процентов.
Толе эта идея явно не понравилась. Похоже, у него имелось собственное мнение, сколько процентов я заслуживаю, но пока он сдерживался. Господи, вот влипла! Ведь наверняка это он убил Петечку. Мельников, где тебя носит?!
— Десять процентов — это пятьдесят тысяч долларов, сумма очень достойная, — продолжал упиваться своей щедростью Валентин Николаевич, — кроме того, вы получите ее наличными, налогообложению эти деньги не подлежат, сами понимаете. Кстати, на будущее, я думаю, что стану вашим постоянным клиентом. В целом вы произвели на меня благоприятное впечатление, работы хватит… Танечка, вы будете иметь такие деньги, о которых и мечтать не могли!
