В дверь позвонили. Мы, все трое, замерли. Они не знали, кто там. Я была уверена, что это Андрей. Вообще-то, голос у меня громкий, и, если бы я успела заорать, ребята за дверью меня бы услышали, но у Толи оказалась молниеносная реакция. Я еще толком не открыла рот, как он одним ударом сбил меня с ног, и, пока я, пытаясь вдохнуть, валялась на полу, забил мне в рот какую-то мягкую дрянь, когда только он успел схватить эту тряпку? Потом этот террорист сдернул со стола плюшевую скатерть, и через пару секунд я могла вполне ясно представить себе ощущения личинки на стадии куколки. После этого меня не слишком нежно подхватили и куда-то сунули. Или кинули, разница невелика. В дверь уже не только звонили, но и стучали, судя по шуму, ногами. А может, ее уже выламывали. Я барахталась в своем плюшевом коконе, но этот гад, похоже, успел навязать узлов, выпутаться не удавалось.
Тем временем события продолжали развиваться, и, хотя я была лишена возможности непосредственно в них участвовать, слышно мне было хорошо. Я не поняла, взломали они все-таки дверь или Валентин Николаевич сам открыл, но ввалились ребята с грохотом. Я услышала бешеный крик Мельникова «Танька!», хлопанье дверей, вскрики, кого-то повалили на пол… Андрей матерился так, что я даже перестала ерзать, замерла, чтобы лучше слышно было. Если бы могла, непременно смахнула бы умиленную слезу со щеки, — как он обо мне беспокоится! А вот так и надо ему, нечего опаздывать. Он где-то ездит, видите ли, а я из-за него такого страха натерпелась! Да меня вообще чуть на свалку не увезли! Наконец я додумалась стучать по полу ногами. Звук, хотя и приглушенный плюшем, был услышан. Меня вытащили из какого-то чуланчика и вытряхнули прямо на пол. Первое, что я увидела, это тревожные глаза Мельникова, присевшего рядом со мной.
— Жива, — с облегчением выдохнул он. Осторожно помогая мне избавиться от кляпа, это оказалась одна из салфеточек, в изобилии украшавших жилище Валентина Николаевича, Андрей ругался: — Зараза, я тебе что велел? Сидеть, ждать меня! Ты куда поперлась? Без оружия, без поддержки! В Джеймса Бонда поиграть захотелось? По башке давно не получала? Вот и доигралась! Эт-то еще что?! — теперь он увидел мои руки, скованные наручниками. Лицо его стремительно бледнело. — Ну, Танька, ну всего я от тебя мог ожидать, но такого! — Ха, можно подумать, я сама выклянчила себе эти браслеты.
Он встал и обернулся в сторону окна, где смирно стояли Валентин Николаевич и основательно помятый Толя.
— Ключ! — рявкнул Мельников. Да так, что даже я пригнулась. Ничего себе командный голос мой дружок выработал!
Валентин Николаевич демонстративно отвернулся.
— Ключ! — повторил Андрей.
— Да там он, — просипел Толя, похоже, его не только помяли, но и слегка придушили. — В горке, в нижнем отделении маленький ящик.
— Леша, посмотри.
Один из ребят, приехавших с Мельниковым, мы с ним были немного знакомы, выдвинул ящик, порылся в нем.
— Ага, есть. Держи, — он подал Андрею маленький ключик, и мне наконец освободили руки.
— Ф-фу… Андрюша, ты мой спаситель, — сказала я, с трудом шевеля языком. — Я за тебя замуж выйду.
— Иди к черту! — В его взгляде были забавно перемешаны гнев и нежность. — И так напугала меня до полусмерти, а теперь вообще хочешь до инфаркта довести!
— Ты ведь вчера вечером меня замуж звал. Так что я согласна.
— Так я же есть хотел, а с голодухи чего не сболтнешь, лишь бы накормили, — не сдавался он.
Леша фыркнул, и Андрей повернулся к нему:
— В чем дело? Где Семенов?
— Как обычно, за понятыми пошел. Надо же все здесь оформлять.
— Ладно. — Он внимательно стал разглядывать меня. — Ты же не станешь меня каждый день настоящими обедами кормить, скажи честно!
— Честно? — Я вздохнула. — Если честно, то, конечно, не стану, скорее сбегу.
— То-то! — Мельников был доволен. — А теперь, Танька, сядь в угол и не отсвечивай, видеть тебя не могу! Нам работать надо.
А я что, я возражать не стала, мне приключений на сегодня хватило, спасибо, больше не хочется. Дальше все было очень мило, пришел Семенов с понятыми, ребята работали, я сидела в уголке и приходила в себя.
— Я требую, чтобы в протоколе было зафиксировано, что в мой дом вломились без предъявления необходимых документов, это вопиющее нарушение Уголовно-процессуального кодекса! — дребезжал голос Валентина Николаевича. — Ни ордера на обыск, ни постановления об аресте, ничего нет, полный произвол! Я не понимаю, что мне вообще инкриминируют?
— Для начала вам будет предъявлено обвинение в нападении на гражданку Иванову и насильственное лишение ее свободы, — спокойно объяснил Андрей. — Или скажете, что вы здесь в прятки играли? А вам, кроме того, — он посмотрел на Толю, — обвинение в убийстве гражданина Леонтьева. Пистолетик ваш мы изучим и докажем, что именно из него убит Леонтьев.
Понятые, сидевшие на диване затаив дыхание, хором ахнули. Две немолодые женщины, очень похожие, наверно, сестры, обе в домашних халатиках и в шлепанцах. Они вертели головами, полные любопытства и немного испуганные. Я подумала, что теперь не меньше недели они будут главными героинями посиделок на лавочке у подъезда, рассказывая, как в шестьдесят седьмую приходила милиция и арестовала хозяина и его гостя за какие-то жуткие преступления, похищения и убийства.
Толя сплюнул на пол и, злобно сверля меня глазами, разразился речью, смысл которой был в том, что ему было бы очень приятно самолично искрошить меня на мелкие кусочки и он весьма сожалеет о том, что теперь не сможет доставить себе этого удовольствия. Из цензурных в его словах было только выражение «ведьма крашеная».
— Добро пожаловать в клуб поклонников Татьяны Ивановой! — ухмыльнулся Андрей. — Слыхала, Тань, ты становишься все популярнее.
— Слыхала. Только это гнусная клевета, вовсе я не крашеная, — я посчитала необходимым обидеться. — Просто чуть-чуть цвет волос подправила.
В открытую дверь осторожно, бочком, просочился Игорь, на цыпочках подошел ко мне, зашептал:
— Таня, у тебя все нормально?
— В конечном итоге все. Хотя перетрухнула здорово.
— А я… Представляешь, сижу, тебя нет, Мельников не едет, что делать, не знаю! А когда они приехали наконец, Таня, он так ругался, ты не представляешь!
— Представляю, я тоже имела возможность его послушать. Ладно, Игорь, видишь на комоде коробка стоит, подай ее сюда, а то у меня сил нет подняться.
Игорь послушно снял картонку и поставил мне на колени. Не вынимая «Талию» из коробки, я развернула ее и показала Игорю. Он тихо всхлипнул и протянул к ней руки.
— Что это тут у вас? — Нет, у этого Мельникова явно на пару глаз и пару ушей больше, чем у всех остальных представителей рода человеческого! Ведь мы с Игорем шептались, а он был на другом конце комнаты. И вот он уже вытаскивает своими лапами из коробки «Талию».
