Зато она хорошо помнит тех двух козлов, которые ехали с ней в одном купе. То есть они-то ехали в Москву по делам, а она, Лола, быстренько вытащила из чемоданчика одного из них эту самую кассету и была такова. Эти двое были обычными командированными сотрудниками государственной фирмы, и Лола готова была биться об заклад, что ни один, ни второй не знали, что в чемоданчике серьезный компромат. В противном случае они бы внимательнее присматривали за кейсом. Не полные же они идиоты!
Лола бросила тогда только один беглый взгляд на протоколы и отчеты, которые были в чемоданчике, но запомнила, что контора, где работают эти двое, называется «Музон». Или нет… кажется, как-то по-другому, но созвучно с музоном. «Мезон» – вот как она называется! И еще там были впереди какие-то буквы, какое-то обычное сокращение… ООО? Нет. НПО? Точно! Так и было написано: НПО «Мезон».
Лола похвалила себя за хорошую память. «Интересно, что такое НПО? Ну да ладно, на месте разберемся».
В шкафу нашелся костюмчик неброского темно-кирпичного цвета, Лола всегда была неравнодушна к таким оттенкам, они очень шли к ее каштановым волосам и ярким карим глазам. Костюм сидел отлично, потому что за два года Лола не пополнела ни на грамм. Это радовало.
Лола повертелась немного перед зеркалом, нашла подходящие к костюму скромные коричневые туфельки на среднем каблучке и удовлетворенно вздохнула.
Она едва успела отгладить костюм, как явилась встревоженная Эльза Борисовна со скалкой.
В итоге все устроилось просто отлично: соседка присмотрит за животными, Пу И не будет скучать.
Лола вылетела из подъезда, разговаривая по мобильному телефону. Она пыталась выяснить через справочное, где находится НПО «Мезон». Оказалось, на Московском проспекте. Дальше было все просто. Лола подняла руку и через тридцать минут уже стояла перед большим серым зданием с несколькими дверями. Лола подошла к самому шикарному подъезду и прочитала золотые буквы на вывеске: «Дельта-банк. Санкт-Петербургское отделение».
Перед входом крутилась поворотная видеокамера, и Лола едва сдержала желание показать язык. Она пожала плечами и пошла к следующей двери. Там все было гораздо проще – без камер, и сама дверь не такая шикарная. За дверью располагалась юридическая контора, о чем и объявляла вывеска, тоже золотыми буквами.
И наконец, у самой скромной и плохо покрашенной двери Лола отыскала небольшую строгую вывеску, явно сохранившуюся еще с советских времен: «Научно-производственное объединение «Мезон». Вот как здорово, все расшифровано! Теперь Лола знала, что такое НПО. Лола посчитала это хорошим знаком, предвещающим ей удачу, потом немного подумала и пришла к выводу, что раньше это самое НПО занимало все огромное здание, а когда наступили тяжелые времена, пришлось сдать половину здания банку и другим конторам побогаче. Лола смело толкнула дверь и вошла в холл.
Холл, тоже довольно запущенный, был обставлен в спартанском стиле – шаткий столик, как в магазине, и телефонная кабина в углу. Перед лестницей стоял старый письменный стол, за которым сидела старуха в черной шинели с блестящими металлическими пуговицами и в синем вязаном берете. Старуха не вязала, не читала и не спала. Она строго смотрела перед собой. Мимо стола со старухой изредка сновали люди. Вид у них был настолько деловой и озабоченный и одеты они были настолько скромно, что Лола не колеблясь приняла их за сотрудников «Мезона». Она направилась к лестнице, но под строгим взглядом старухи слегка притормозила.
– Ну и куда? – спросила старуха хриплым басом. – Куда это ты, интересно, направилась?
– Туда! – Лола кивнула вперед.
– А пропуск у тебя есть? – не отставала старуха.
– Какой еще пропуск? – оторопела Лола.
– Какой-какой, – проворчала старуха, – обыкновенный! Сюда посторонним вход запрещен!
Будь на месте Лолы Маркиз, он бы с первого взгляда понял, что раз в холле нет специальной проходной с «вертушкой», то нет и никакого режима, и стало быть, бабка сидит просто так, по старой памяти. То есть она вроде бы на работе, но что конкретно делает – никто не знает.
Но Лола никогда не сталкивалась с подобными учреждениями, поэтому несколько растерялась.
– Но если мне нужно, – протянула она.
– Куда тебе нужно-то? – бухтела старуха. – На работу к нам устраиваешься, что ли?
– Точно! – обрадовалась Лола. – Секретаршей!
– Так бы сразу и сказала, – проворчала старуха. – Иди вперед по коридору, тут на первом этаже и будет отдел кадров. Ходют и ходют, а чего – сами не знают, – добавила она по привычке или из-за врожденной вредности характера.
Лоле захотелось вернуться и пожелать старухе словами из старой песни, чтобы брала свою шинель и шла домой, но она тут же призвала себя не отвлекаться на всякую ерунду и пошла по коридору с самым деловым видом. Еще издали она заметила, как из двери с надписью «Отдел кадров» вышла женщина и заперла ее за собой на ключ. Лола прогулялась мимо и увидела еще две двери, на одной было написано «Бухгалтерия», на другой – «Профком». Возле этой двери стояли два стула с порванной обивкой.
«Как интересно, – подумала Лола, усаживаясь на стул с большой осторожностью. – Если бы я родилась лет на двадцать раньше, то, вполне возможно, играла бы в какой-нибудь производственной пьесе председателя профкома. Где-то я такое видела: она сидит за письменным столом, а над ней – красное знамя победителя социалистического соревнования, а он – вообще-то хороший, но политически неподкованный, и за три действия пьесы она его перевоспитывает, и в конце они целуются под знаменем. Или наоборот: он – председатель профкома, она – легкомысленная сотрудница. Он в нее влюбился и поднял до себя, в конце она становится профсоюзной активисткой, и опять-таки они целуются под знаменем. И название пьесы, к примеру, – «Профсоюзная любовь»… Ужас какой…»
Тут Лолины мечтания были прерваны странной процессией. В конце коридора появился немолодой, но достаточно крепкий мужчина, который нес под мышкой большой портрет в траурной раме. Следом выступали две грудастые тетки, похожие как родные сестры, только одна – крашеная блондинка, а вторая – крашеная рыжая. На блондинке был синий костюм, на рыжей – конечно же, зеленый. Блондинка несла пучок черных траурных лент, а рыжая – горшок с буйно полыхавшей геранью. Проходя мимо, мужчина уставился на Лолу. Хоть костюмчик кирпичного цвета и был скромен, но юбка достаточно коротка, а когда Лола села и, забывшись, положила ногу на ногу, взору мужчины предстали очень соблазнительные ножки.
Дядечка хоть и был немолод, но на Лолу смотрел плотоядно.
– Вы, девушка, ко мне? – спросил он медовым голосом.
Лола не ответила, потому что уставилась на портрет. С него на Лолу смотрело очень знакомое лицо – узколобое, с нависшими надбровными дугами, с волевым ртом. Несомненно, именно этого человека видела Лола на кассете, которую они с Леней увели у двух сотрудников НПО «Мезон». Это его тащил на себе другой человек. Только здесь, на портрете, лицо было более гладким и молодым, волосы, опять же, не такие редкие. «Все понятно, – подумала Лола, – взяли фотографию поприличнее».
