– Живучая, зараза. – Виталик сделал здоровенный глоток, отбросил пустой баллон, открыл следующий. – Может, ее никотином удушить? «Курение убивает», – это он прочел страшную надпись на сигаретной пачке. – Как думаешь?
– Никотин лошадь убивает, – уклончиво отозвался Алешка. – А про мух я не знаю. Она, может, еще кусаться начнет. За кишки.
– Плохо вас в школе учат. – Виталик пил пиво с удовольствием. Видно, очень хотел муху утопить. Пока она гнездо не свила. И за кишку не укусила.
Алешка мало его слушал. Он устроился на чурбачке и думал о чем-то своем. Не сводя глаз с Виталика.
Тот потряс пустые пакеты, глянул на пустые пивные баллоны.
– Пойти сходить? – задумался. – А деньги?
Он стал выкладывать из карманов все их содержимое на верстак.
Ничего особенного не было у него в карманах. Ну, пистолет; ну, наручники; ну складной нож, сигареты, зажигалка, ключи от сарая, денежная мелочь.
Виталик, тупо покачивая головой, сложил деньги: бумажки к бумажкам, монетки к монеткам. Пошевелил губами, подсчитывал. Тяжело поднялся.
– Сиди молча, шплинт. Вякнешь – я тебя в гроб положу. Выбирай себе по размеру. – Он пьяно посмеялся.
– Мы лучше с вами, – сказал Алешка, – муху похороним.
– Точно, шплинт! – Он качнулся у двери. – Мы ее вместе с потомством. Чтобы они у нас из ноздрей не вылетали.
– Как ласточки из гнезда, правда? – сказал Алешка.
– А что, у меня там и ласточки?
– Ласточки у меня, – успокоил его Алешка. – И мышка в скворечнике.
– Понял. Пошел. Сиди смирно. Без всяких ласточек. В скворечнике.
…А мы все – папа, мама, Грета и я… Даже мышка в скворечнике и верный Грей – все спали себе спокойно. А Лешка в это время сидел под замком в сарае с неведомо какими гробами. Правда, в них еще никого не было, но все равно не очень приятно. Вы бы смогли? Я – нет!
Время шло, ночь разгоралась. Ярко светила луна, звонко стрекотала всякая травяная мелочь. Чирикали во сне мелкие птахи – им, наверное, снились рогатки или голодные кошки. Лаяли в деревне собаки. Крепко спала наша Грета, не догадываясь, что ее лучший друг находится в опасности.
А этот ее лучший друг сидел напротив бандита Виталика и терпеливо ждал, когда какая-то глупая муха и много пива уложат его спать.
– Жужжит? – вскинул голову Виталик.
– Спит, – тихо сказал Алешка. – Утомилась.
Виталик откинул голову и разинул в храпе такую пасть, куда не только хилая муха, а эскадрон бродячих собак ринулся бы ночевать в пивном море.
Алешка встал. Взял с верстака наручники, осторожно пристегнул ими безвольную руку Виталика к стулу, сунул в карман шортов пистолет и отпер дверь.
Летняя ночь нахлынула на него во всем своем великолепии. Сияла луна, лежали на земле всякие тени от деревьев и от заборов, стояла спокойная тишина. Такая тишина манит под теплое одеяло, шепчет: иди домой, малыш.
Но малыш пошел в милицию. Или в полицию? В нашем поселке даже сами полицейские к своему новому названию никак не могут привыкнуть. Все время себя милиционерами называют. Ну, им виднее – полиция они или милиция.
В окнах полиции кое-где был свет, а возле двери прилепилась большая, вроде чайного блюдца, кнопка вызова. Алешка подпрыгнул и нажал на нее. Потом опять подпрыгнул и опять нажал. И так раз пять – пока там не проснулись.
Дверь наконец распахнулась, и вышел на крыльцо заспанный лейтенант.
– И что ты здесь прыгаешь? Иди спать. И штаны подтяни – потеряешь.
– Они не подтягиваются, – сказал Алешка. – У них тяжесть в кармане.
– Что за тяжесть? – Заспанный лейтенант зевнул и уже было скрылся за дверью.
– Пистолет. С патронами.
– А ну покажь, – на всякий случай спросил лейтенант, уверенный, что в кармане у Алешки просто игрушка.
Алешка спокойно протянул ему пистолет, как и положено – рукояткой вперед.
– Опа! – Полицейский наконец проснулся. – Где взял? Нашел?
– Я бандита задержал и обезоружил.
– Какого еще бандита? – недоверчиво уточнил лейтенант. – Где ты его задержал?
– Среди гробов. На стуле. – Алешка ответил спокойно и небрежно.
– Какие еще гробы на стуле? – ошалел лейтенант.
– Деревянные.
– И что за бандит? Он что, на стуле в гробу лежал?
– Нет, он музей ограбил. Соучастник.
– Ну-ка, заходи.
В дежурной комнате был еще один офицер. Он сидя дремал на деревянном диванчике. На столе дежурного засвистел чайник.
– Так, – сказал лейтенант. – Ты кто такой? Кто твои родители? Где проживаешь?
– Родители… – Алешка подумал: врать или нет? Решил не врать: – Мама спит, папа полковник полиции Оболенский.
– Это который Оболенский? – проснулся другой офицер. – Из Москвы?
– Из Интерпола.
– Ну, рассказывай. Что за бандит?
– Обыкновенный. У него в животе муха жужжит.
– О боже! – Лейтенанта можно понять. – Ты, наверное, всякой пакости по телевизору насмотрелся.
– Мы вот тут спорим, – миролюбиво сказал Алешка, – а он может проснуться и убежать. Вместе с мухой.
– Пожалей нас, – попросил второй офицер. Видимо, более опытный.
Алешка пожалел и быстренько рассказал – что, где, когда.
– Вызывай наряд! – скомандовал офицер.
– Какой наряд! Вдвоем возьмем.
– Он здоровый, – предупредил Алешка.
– Мы тоже не хилые. – Офицер вынул из кобуры пистолет, передернул затвор. – А ты, малыш, посиди здесь.
– Щаз-з! Разбежались!
Опытный офицер понял, что спорить с Алешкой бесполезно.
– Ладно. Только держись сзади. В пределах голосовой связи. Пошли!
…Когда они подбежали к сараю деда Строганова, Алешка сразу понял – опоздали! Дверь была сорвана с петель, внутри горел свет.
Вошли внутрь.
– Ничего себе! – выдохнул лейтенант при виде штабелей гробов. – Ушел!
– Вместе со стулом, – сказал Алешка.
– Значит, далеко не уйдет. Только вот где его искать?
– У профессора, – подсказал Алешка. – Он вон там живет. Этот бандит у него охранником был. И кашу ему варил.
Алешка не ошибся. Возле дома профессора Вознесенского топтался Виталик, справляясь с калиткой. Обернулся, вскинул стул над головой и завыл:
– Уйди!
Алешка ничего не успел сообразить. Все получилось мгновенно. Могучий Виталик оказался на земле. Уже без стула. Руки его за спиной схвачены наручниками. Алешка подошел поближе и участливо спросил:
