Мисс Бримли — главный редактор еженедельника, поправила под собой подушечку и прикурила сигарету. Ее секретарь и заместительница — должности, которые приходилось совмещать, — зевнула во весь рот, бросила в сумочку склянку с аспирином, причесала имбирного оттенка волосы и пожелала мисс Бримли спокойной ночи, как всегда, оставив за собой пустую коробку из-под бумажных носовых платков и мощный аромат пудры. Мисс Бримли не без удовольствия вслушалась в ее поспешно удалявшиеся по коридору шаги. В такие минуты ей нравилось оставаться одной и вкушать блаженную возможность расслабиться. Она по-прежнему не уставала дивиться на саму себя, потому что каждое утро в четверг входила в здание «Юнипресс» с чувством легкой тревоги, а потом поднималась на одном эскалаторе за другим, представляясь самой себе чем-то вроде ободранного чемодана на борту роскошного океанского лайнера. Бог свидетель, она возглавляла «Христианский вестник» уже четырнадцать лет, и многие специалисты считали, что макет ее газеты был одним из редких художественных достижений «Юнипресс». И все равно эти ощущения по четвергам никогда не покидали ее. Эта извечная тревога, что именно сегодня номер не будет готов к тому моменту, когда посыльный придет за выправленными гранками. Она часто представляла, что тогда произойдет. Слишком часто доходили до нее слухи о неприятностях в других изданиях, выпускавшихся на этом огромном печатном комбинате, об изъятии из печати целых полос и наказании провинившихся сотрудников. Для нее вообще оставалось загадкой, почему «Вестник» до сих пор не закрыли. Редакция занимала обширную комнату на седьмом этаже, а тираж, насколько мисс Бримли вообще разбиралась в таких вещах, едва ли окупал расходы на канцелярские принадлежности.
«Христианский вестник» был основан в начале XX века старым лордом Лэндсбери наряду с чисто политической ежедневной газетой и журналом «Умеренный». Однако газета и журнал давно почили в бозе, а сын лорда Лэндсбери не так давно проснулся утром и обнаружил, что весь его издательский бизнес вместе с персоналом, мебелью, типографской краской и всем до последней скрепки перешел в собственность возникшей ниоткуда и на неизвестно кому принадлежавшие деньги компании «Юнипресс».
С тех пор прошло три года, в течение которых мисс Бримли каждый день ожидала уведомления об увольнении. Но никаких уведомлений она не получила, никто не присылал ей никаких директив и не задавал вопросов. Ни слова. А потому, будучи женщиной практичной, она просто продолжала заниматься этим делом, как делала его прежде, постепенно перестав тревожиться понапрасну.
Ее могло только радовать подобное безразличие руководства компании. Уж слишком легко было смотреть на ее «Вестник» с пренебрежительного высока. Каждую неделю ее газета скоромно и без фанфар публиковала все новые доказательства Божественного вмешательства в мирские дела, пересказывала простыми словами не совсем научную историю древних евреев и под различными псевдонимами давала материнские советы всем, кто их просил в своих письмах. «Вестник» не беспокоили пятьдесят с лишним миллионов человек, живущих в стране, которые никогда о нем не слышали. Это было почти семейное издание, и вместо того, чтобы отчаянно стремиться привлечь новых читателей, еженедельник делал все возможное для сохранения своего тесного семейного круга. Он пытался быть для него источником доброты, оптимизма и своеобразной информации. В Индии миллион детей мог погибать от чумы, но главной новостью «Вестника» на неделе наверняка стало бы чудесное спасение при пожаре группы методистов из Кента. В «Вестнике» не публиковали рекомендаций, как убрать морщины вокруг глаз или контролировать свой вес; он, таким образом, не досаждал читателям напоминаниями о том, что все мы стареем и полнеем. Он сам старился вместе со своей аудиторией и лишь печатал известного рода предостережения для девушек, проповедовал милосердие и благотворительность. Он был верно рассчитан на тех, кто никогда не изменял застарелым привычкам, и семьи, подписавшиеся на еженедельник в 1903 году, продолжали возобновлять подписку в 1960-м.
Если разобраться, то личность и биография самой мисс Бримли мало соответствовали образу издания. Виной тому были превратности войны, во время которой она попала на службу в разведку, где работала бок о бок с молодым лордом Лэндсбери все шесть лет лихолетья, незаметно, но эффективно трудясь в здании без вывески, расположенном в Найтсбридже. Наступивший мир сделал обоих безработными, и тогда молодой лорд, умевший быть благоразумным и благодарным, предложил ей место редактора. В военное время «Вестник» не выходил, и никто особенно не рвался возобновлять издание. К тому же поначалу мисс Бримли ощущала уколы стыда, редактируя еженедельник, содержание которого, мягко говоря, плохо соответствовало ее собственным религиозным взглядам, которые можно было бы описать как не до конца ясный ей самой деизм. Но вскоре тираж восстановился, в редакцию потоком потекли весьма трогательные письма, и она обнаружила, что увлеклась новой работой и испытывает симпатии к читателям, а это с лихвой перевесило все ее колебания и сомнения. «Вестник» стал для нее смыслом жизни, а интересы читателей она ставила превыше всего. Она старалась сама отвечать на их порой необычные, беспокоящие душу вопросы, советовалась со специалистами, если не знала ответов сама. Вот так с течением времени под добрым десятком псевдонимов она стала их философом, наставницей, другом и вообще кем-то вроде общей доброй тетушки.
Затушив сигарету, мисс Бримли стала рассеянно прибираться на своем рабочем столе, смахивая в правый верхний ящик ножницы, булавки, скрепки, ластики, карандаши и прочие мелочи, а потом достала из лотка входящих бумаг пачку пришедших за сегодня писем. По четвергам, когда сдавался номер, она оставляла их нетронутыми. Несколько конвертов были адресованы Барбаре Феллоушип — старейшему псевдониму «Вестника», под которым редакторы отвечали на вопросы читателей как частным образом, так и на страницах газеты чуть ли не с первых дней ее основания. С письмами можно было подождать до завтра. Ей нравилось читать о проблемах подписчиков, но для этого всегда отводилась пятница. Она открыла стоявшее у нее под локтем небольшое бюро и бросила конверты в предназначенную для них папку. При этом одно письмо упало тыльной стороной, и она с удивлением заметила на печати конверта изящное тисненое изображение синего дельфина. Она вынула конверт из общей пачки и стала с любопытством рассматривать его со всех сторон. Он был из бледно-серой, едва заметно разлинованной бумаги. Дорогой. Вероятно, даже ручной работы. Под изображением дельфина находился крохотный свиток, на котором она не без труда разобрала девиз: Regem defendere diem videre
[16]
. На почтовом штемпеле значилось: «Карн, графство Дорсет». Скорее всего герб принадлежал школе. Но почему название Карн показалось ей таким знакомым? Мисс Бримли всегда гордилась своей памятью, которая действительно была выдающейся, и начинала нервничать, если она подводила ее. Но сейчас ей не оставалось ничего другого, как вскрыть конверт ножом для бумаг из пожелтевшей слоновой кости.
Дорогая мисс Феллоушип!
Не знаю, реальное Вы лицо или нет, хотя в данный момент это и не важно, потому что Вы всегда умеете по-доброму вникнуть в проблему и дать хороший совет. Это я писала Вам в июне прошлого года по поводу теста для печенья. Я не сошла с ума, но мой муж собирается меня убить. Можно ли мне приехать для встречи с Вами в любое удобное для Вас время, но как можно скорее? Уверена, Вы мне поверите и поймете, что я пребываю в здравом уме. Только, пожалуйста, встретьтесь со мной срочно, потому что меня страшат эти долгие ночи. Я не знаю, к кому еще могла бы обратиться. Мистер Кардью из нашего молельного дома мне ни за что не поверит, а отец слишком слаб здоровьем и чувствителен. Чудо, что я еще жива. С мужем явно что-то не в порядке. По ночам, когда он думает, что я сплю, то лежит и просто смотрит в темноту. Я знаю, что греховно допускать подобные мысли и впускать страх в свои сердца, но только ничего не могу с этим поделать.
