В ответ я спустил ее брюки и трусики до самого пола и подождал, пока она из них выступит. Теперь Ханна была совершенно голой. У меня руки дрожали от желания поскорей погрузиться в ее идеальное, влажное тепло.
Схватив меня за запястье, Ханна вновь просунула мою руку себе между бедер.
– Жадная девочка.
Ее глаза округлились от смущения.
– Я просто…
– Ш-ш-ш…
Я заставил ее замолчать, вновь прижавшись губами к рту и облизав сладкий язычок. Затем, отстранившись, шепнул:
– Мне это нравится. Хочу, чтобы ты взорвалась.
– Да.
Она требовательно дернула мою руку, когда я вновь прикоснулся к ее клитору.
– Я еще никогда такого не чувствовала.
– Такая мокрая.
Я снова протолкнул пальцы внутрь, и Ханна громко охнула. Она следила за моими губами, глазами, за каждой моей реакцией. Я был без ума от ее любопытства, не позволявшего оторвать от меня взгляда.
– Сделай мне одолжение, – попросил я.
Она кивнула.
– Скажи, когда будешь близко. Я это почувствую, но хочу и услышать.
– Хорошо, – простонала она. – Хорошо, хорошо, только… пожалуйста.
– Пожалуйста что, Сливка?
Она легонько прижалась ко мне.
– Пожалуйста, не останавливайся.
Я протолкнул пальцы глубже и стал двигать ими быстрее, массируя большим пальцем клитор. Да. Мать вашу, она уже близко.
У меня опять был стояк, и я терся об ее голое бедро, на которое кончил всего несколько минут назад. Я тоже был близко.
– Возьми в руки мой член. Просто держи его, ладно? Ты такая мокрая, и эти звуки… матерь божья, я…
Но она уже обхватила ладонью мой член и держала так крепко, что я мог трахать ее кулак, и все мысли завертелись вокруг того, как мягко моим пальцам внутри и какие сочные у нее язык и губы…
Ханна начала таять, теряя контроль над своим телом. Она тихо поскуливала, выдыхая одни и те же слова: «боже мой, боже мой», и я думал то же самое.
– Скажи это.
– Я сейчас… – поперхнувшись, она крепче сжала мой член, трахавший ее кулак.
– Скажи это, черт возьми.
– Уилл. Боже мой.
Бедра Ханны задрожали, и я обхватил свободной рукой ее талию, чтобы не дать ей упасть.
– Я кончаю.
И, резко дернув бедрами, она кончила, дрожа и истекая соком. Ее тело запульсировало вокруг моих пальцев. Ханна вскрикнула, впившись ногтями мне в плечи. Именно это было мне нужно, но как она узнала? Я глухо застонал, и мой второй оргазм горячей струей выплеснулся ей в руку.
Ч-черт. Ноги у меня затряслись, и я навалился на Ханну, прижав ее к стене.
Мы вели себя шумно. Не слишком ли шумно? Наша комната была далеко по коридору, и от вечеринки ее отделял ряд других комнат, но я и понятия не имел, что происходило во внешнем мире, пока мой мир таял в руках Ханны.
Ее сладкое, теплое дыхание касалось моей шеи. Я осторожно вытащил пальцы, погладив по пути киску, чтобы ощутить нежную кожу.
– Тебе хорошо? – шепнул я ей на ухо.
– Да, – прошептала она, обвив мои плечи руками и прижавшись лицом к шее. – Боже, так хорошо.
Голова по-прежнему кружилась. Я не стал убирать руку, а вместо этого бережно провел пальцами по клитору, вдоль мягкой щелочки и обратно ко входу. Возможно, это был лучший первый секс с женщиной в моей жизни.
Хотя все ограничилось только руками.
– Может, нам стоит вернуться на вечеринку? – глухо выдохнула она мне в плечо.
Я неохотно убрал руку и тут же вздрогнул, потому что Ханна повернула выключатель у себя за спиной. Натягивая штаны, я смотрел на нее, обнаженную, стоящую у стены внезапно осветившейся комнаты.
И оно того стоило. Ханна была стройной, подтянутой, с пышной грудью и изящным изгибом бедер. Кожа все еще розовела после оргазма. Изучая мокрое пятно на ее животе, след моего оргазма, я наслаждался румянцем, окрасившим ее шею и щеки.
– Ты пялишься, – заметила она, нагибаясь к туалетному столику за коробкой салфеток.
Уничтожив следы преступления, Ханна смяла салфетку и швырнула в мусорное ведро.
Я застегнул пряжку ремня и уселся на край кровати, наблюдая за тем, как Ханна одевается. Она была невероятно сексуальна, хотя и не подозревала об этом.
В комнате пахло сексом. Ханна чувствовала, что я смотрю на нее, но ничуть не спешила. Напротив, она, казалось, готова была продемонстрировать мне все свои изгибы со всех ракурсов, натягивая трусики, втискиваясь в брючки, надевая лифчик и медленно, пуговка за пуговкой, застегивая блузку.
Оглянувшись на меня, Ханна облизнула губы, и мое сердце екнуло, когда я понял, что мои пальцы могли оставить на губах ее вкус. Мне казалось, что я запомнил его до конца времен.
– Что теперь? – спросил я, поднимаясь с кровати.
– Теперь, – дотронувшись до моей руки, она провела кончиками пальцев по двойной спирали, от локтя до запястья, – мы вернемся туда и выпьем еще по бокалу.
Ее голос звучал ровно, и это слегка меня остудило. Он уже не был возбужденным и хриплым или робким и молящим. Она снова стала обычной, жизнерадостной Ханной, которую знали все, и перестала быть только моей.
– Возражений не имею.
Несколько долгих секунд она изучающе смотрела мне в лицо, скользя взглядом по глазам, щекам, губам и подбородку.
– Спасибо, что не стал вредничать.
– Ты что, шутишь?
Наклонившись, я поцеловал ее в щеку.
– С чего мне вредничать?
– Мы только что трогали друг друга в самых интимных местах, – шепнула она.
Рассмеявшись, я поправил воротник ее блузки.
– Я это заметил.
– По-моему, я вполне способна на дружбу-с-бонусами. Это получается так легко, так непринужденно. Мы просто выйдем к остальным, – сказала она, озаряя меня широкой ухмылкой.
Затем, чуть подмигнув, Ханна добавила:
– И только мы знаем, что ты минуту назад обкончал мне весь живот, а я тебе всю руку.
Она повернула ручку замка и распахнула дверь, впуская внутрь шум вечеринки. Нас наверняка никто не слышал. Мы вполне могли сделать вид, что ничего не произошло.
Я поступал так и раньше, много раз. Выходил с женщиной, а затем вновь окунался в кипение праздника, смешиваясь с остальными гостями и находя себе другие виды развлечений. Но, несмотря на то, что все собравшиеся мне нравились, я ни на секунду не упускал Ханну из виду. Вот она задержалась в гостиной, разговаривая с высоким азиатским парнишкой по имени Дилан. Вот отошла в коридор и махнула мне рукой, исчезая в ванной. Вот в кухне наполнила водой пластиковый стакан. Вот приподнялась на цыпочки, высматривая меня с другого конца комнаты.
