Мы продвигались вперед вместе с очередью, и меня постепенно начало охватывать чувство неловкости. На вечеринке я не обратил внимания, насколько он молод – парень весь словно вибрировал и не мог устоять на месте, отчего казался вечно возбужденным. Он постоянно кивал и смотрел на меня так, словно я был большим боссом.
Мысленно сравнив нас, я не мог не заметить, что выгляжу куда более официально в своем костюме. С каких это пор я стал человеком в костюме? С каких пор меня стали раздражать глупые двадцатилетние студентики? Возможно, с того дня, когда Ханна затащила меня в чью-то комнату на студенческой вечеринке, и мы занялись лучшим сексом в моей жизни.
– Вам понравилось у Дэнни?
Я уставился на него, пытаясь вспомнить, когда в последний раз заходил в заведение с таким названием.
– Я…
– Я имею в виду вечеринку, а не ресторан, – со смехом подсказал он. – Хозяином квартиры был парень по имени Дэнни.
– Ах да. Вечеринка.
Мне немедленно вспомнилось лицо Ханны в тот момент, когда я сунул руку в ее трусики и погладил обнаженную кожу. Я совершенно четко помнил выражение ее глаз перед тем, как она кончила, – словно я делал что-то волшебное. Она выглядела так, как будто впервые ощутила подобное.
– Да, вечеринка была отпадной.
Повозившись со своим мобильником, Дилан поднял глаза. Похоже, он собирался с мужеством, чтобы что-то сказать.
– Вы знаете, – начал он, чуть подавшись ко мне, – я в первый раз сталкиваюсь с кем-то, кто вроде как встречается с той же девушкой, с которой вроде как встречаюсь я. Довольно странно, верно?
Я чуть не расхохотался. Ну что ж, эта прямолинейность точно роднила его с Ханной.
– Почему ты думаешь, что я с ней встречаюсь?
На лице Дилана немедленно отразилось смущение.
– Я просто предположил… на вечеринке мне показалось…
Хитро улыбнувшись ему, я укоризненно заметил:
– И все же ты пригласил ее на свидание?
Он рассмеялся, словно и сам удивлялся собственной дерзости.
– Я был в жопу пьян! Вот и набрался смелости.
Мне захотелось ему врезать, но это был бы самый лицемерный на свете поступок. У меня не было ни малейшего права испытывать негодование.
– Все в порядке, – успокаиваясь, сказал я.
По эту сторону баррикад мне бывать еще не приходилось, и на секунду я задумался о том, случалось ли кому-то из моих любовниц сталкиваться с соперницами в похожих ситуациях. Как неловко. Я попытался представить, что Китти или Лара – улыбчивые, солнечные девушки, или Наталья с Кристи, редко улыбавшиеся даже в самом лучшем настроении, – стали бы делать, окажись они в моем теперешнем положении.
Пожав плечами, я сказал Дилану:
– Мы очень давно знакомы с Ханной. Вот и все.
Он рассмеялся и закивал, словно это разрешило все его сомнения.
– Просто Ханна сказала мне, что уже с кем-то встречается. Я не в обиде. Она очень славная девушка, и я уже сто лет как собирался пригласить ее на свидание. Придется брать то, что дают, понимаете?
Я уставился на кассиршу, мысленно умоляя ее поворачиваться хоть немного быстрее. К сожалению, я прекрасно понимал Дилана.
– Угу.
Он снова закивал. Меня так и подмывало поделиться с ним одним правилом: иногда неловкое молчание гораздо уместней натужного разговора.
Наконец-то пришла очередь Дилана заказывать кофе, и я с облегчением вернулся к своему смартфону. Я постарался не пересекаться с пареньком взглядом, пока он не заплатил и не вышел, но все равно в груди осталась свинцовая тяжесть.
Какого черта я делал?
Направляясь к офису, я с каждым шагом чувствовал себя все более и более неуютно. Почти десять лет назад у меня появилась привычка определять четкие границы отношений с каждой из партнерш еще до того, как мы переходили непосредственно к сексу. Иногда этот разговор происходил, когда мы вместе уходили с какой-нибудь вечеринки, в других случаях тема вполне органично всплывала после вопроса, есть ли у меня девушка. В этом случае я мог честно сказать: «Я встречаюсь с женщинами, но никого особенного у меня пока нет». В тех немногих случаях, когда секс превращался в нечто более серьезное, я всегда старался объяснить свою позицию, выяснить, что думают мои женщины, и открыто обсудить, чего мы оба ожидаем от отношений.
Я даже не понял поначалу, насколько меня ошеломило появление Дилана в моей жизни и, что важнее, в жизни Ханны. Когда она затащила меня в чужую спальню, я впервые предположил, что Ханне хочется исследовать мир сексуальных отношений со мной… и только со мной.
Карма оказалась жесткой стервой.
В то утро я погрузился в работу, разрываясь между тремя каталогами и горой бумажной рутины, которую всю неделю откладывал на потом. Я ответил на все звонки и договорился насчет деловой поездки в район залива Сан-Франциско, чтобы осмотреть несколько новых биотехнологических компаний. В общем, вкалывал без передыха.
Но когда наступил вечер, голод дал о себе знать, а кофеиновый драйв давно сошел на нет, Ханна вновь прокралась в мои мысли.
И тут дверь кабинета распахнулась. Макс, прошествовав внутрь, швырнул на мой стол огромный сэндвич, после чего плюхнулся в кресло напротив меня.
– Что происходит, Уильям? Ты выглядишь так, словно только что обнаружил, что ДНК – это правозакрученная спираль.
– Это и есть правозакрученная спираль, – педантично заметил я. – Только с левосторонними витками.
– Как твой член?
– Именно.
Я пододвинул к себе сэндвич и развернул его. До тех пор, пока он не очутился прямо у меня перед носом и восхитительный аромат не ударил по ноздрям, я и не понимал, насколько проголодался.
– Просто я много думал.
– Тогда почему у тебя такой безумный вид? Много думать – это же твоя долбаная суперсила, приятель.
– Смотря о чем.
Я потер лицо и решил, что честность в моей ситуации предпочтительней шуток.
– Я в некотором роде пребываю в растерянности.
Откусив кусок, Макс смерил меня пристальным взглядом. По прошествии нескольких долгих секунд он поинтересовался:
– Все дело в Сиськах, так ведь?
Я с каменным лицом уставился на него.
– Ты не можешь ее так называть, Макс.
– Конечно, не могу. По крайней мере, не в ее присутствии. Вообще-то я называю свою Сару Язычком, только она об этом не знает.
Несмотря на паршивое настроение, я расхохотался.
– Врешь.
– Ладно, вру.
Улыбка на его лице сменилась гримасой шутливого раскаяния.
– Пошловато звучало бы, да?
