– Мне будет обидно, если ты останешься в дураках, поэтому я поделюсь с тобой кое-какой конфиденциальной информацией. Готова?
– Нет, совершенно не готова.
Но она все равно продолжила:
– До того, как я встретила Роба, он был настоящей шлюхой. Клянусь богом, его член успел побывать повсюду. Но сейчас? Абсолютно другой человек. Он боготворит ту землю, по которой я хожу.
– Да, но он хотел на тебе жениться, – возразила я. – Ты же не просто его трахала.
– Когда мы только познакомились, то, конечно же, просто трахались. Послушай, Зигги, в возрасте от девятнадцати до тридцати одного с человеком очень много чего происходит. Многое меняется.
– В этом я не сомневаюсь, – промямлила я, представляя низкий голос Уилла, его ловкие пальцы и твердую, широкую грудь.
– Я говорю не просто о физическом превращении юноши в мужчину.
Помолчав, она добавила:
– Хотя и об этом тоже. Если подумать, ты просто обязана выслать мне фото Уилла Самнера в тридцать один.
– Лив!
– Я шучу! – с хохотом воскликнула она, но потом затихла и после паузы добавила: – Нет, вообще-то я серьезно. Пошли мне фотку. Но будет действительно глупо отказаться от знакомства с ним только потому, что ты думаешь, будто он всегда будет вести себя как девятнадцатилетний Дон Жуан. Вот скажи честно: неужели ты не чувствуешь, что сильно изменилась с тех пор, как тебе было девятнадцать?
Я ничего не ответила, только продолжила грызть нижнюю губу и водить пальцем по резьбе древнего буфета моей матушки.
– Для тебя это было всего пять лет назад. А теперь подумай, что ощущает он. Ему тридцать один. За двенадцать лет точно можно набраться ума, Зиггс.
– Черт, терпеть не могу, когда ты права.
Лив расхохоталась.
– Полагаю, твой логический рассудок пытался выстроить из этого что-то вроде силового поля против чар Уилла Самнера?
– Судя по всему, не слишком успешно, – сказала я, закрыв глаза и прислоняясь к стене.
– Боже, это просто чудесно. Я так счастлива, что ты сегодня позвонила. Сейчас я такая огромная и беременная, что во мне нет совершенно ничего интересного. А твои новости грандиозны.
– Разве тебя это ничуть не коробит?
Задумчиво помычав, Лив ответила:
– Вообще-то могло бы, но если честно… Мы с Уиллом… Он был первым парнем, к которому я почувствовала влечение, но этим дело в основном и ограничилось. Я забыла о нем через две секунды после того, как Брэндон Хенли проколол язык.
Прижав руку к лицу, я выпалила:
– Какая гадость.
– Да, и я не рассказывала тебе о нем, потому что не хотела тебя портить и не хотела, чтобы ты испортила все мне, начав рассуждать, как пирсинг влияет на сократимость мышц или что-то вроде.
– Боюсь, этот разговор оставит незаживающие раны в моей душе, – буркнула я. – Можно уже идти?
– Да брось.
– Я действительно напортачила, – простонала я, потирая лицо. – Лив, я вела себя с ним совершенно по-свински.
– Похоже, тебе придется целовать чью-то задницу. Он этим сейчас увлекается?
– О боже! – возопила я. – Все, вешаю трубку!
– Ладно, ладно. Послушай, Зиггс. Перестань смотреть на мир глазами двенадцатилетней. Выслушай его. И учти, что у Уилла есть пенис и это иногда превращает его в идиота. Но в милого идиота. Даже ты не можешь отрицать очевидного.
– Прекрати уже быть такой умной.
– Это невозможно. А теперь вспомни о том, что ты уже большая девочка, и беги исправлять ошибки.
Всю дорогу до дома Уилла я пыталась анализировать воспоминания, сохранившиеся о том Рождестве, и примирить их с тем, что рассказала мне Лив.
Мне было двенадцать, и я была очарована Уиллом, очарована идеей о его отношениях с Лив. Но сейчас, услышав версию Лив о событиях той недели и об их последствиях, я задумалась о том, сколько же из этого произошло на самом деле, а сколько породила моя склонная к драматизму фантазия. Сестра была права. Эти воспоминания сильно помогали мне запихнуть Уилла в ящик стола с пометкой «потаскун» и так же сильно мешали его оттуда извлечь. Так хотел ли он большего? Был ли он на это способен? И чего хотела я?
Застонав, я поняла, что мне придется долго извиняться.
Он не открыл дверь на мой стук, не ответил ни на одно из сообщений, которые я отправляла, стоя под дверью.
Поэтому я прибегла к последнему средству и начала закидывать его дурацкими пошлыми шуточками.
«Какая разница между пенисом и зарплатой?» – набрала я.
Когда ответа не последовало, я продолжила:
«Последнюю женщина уж точно высосет до капельки».
Ничего.
«Что одна сиська говорит другой?»
Нет ответа.
«Ты мой самый верный сисадмин».
Боже, ну и тупость.
Я решилась на последнюю попытку.
«Что бывает после шестидесяти девяти?»
К числу 69 он был неравнодушен, и я надеялась, что хотя бы это выманит его наружу.
Когда слово «Что?» вспыхнуло на экране, я чуть не выронила телефон.
«Ополаскиватель для рта».
«Ради всего святого, Ханна. Это просто ужасно. Поднимайся уже наверх, пока не опозорила нас обоих».
В лифт я вбежала почти галопом.
Дверь Уилла оказалась открыта. Войдя внутрь, я застала его за приготовлением обеда. На плите кипели кастрюли, по прилавку была разбросана зелень. На Уилле была старая футболка с музыкантами группы Primus и рваные застиранные джинсы – видок такой, что мне сразу захотелось его съесть. Когда я вошла, он не поднял головы, продолжая упорно смотреть на нож и разделочную доску.
Я неверными шагами пересекла комнату и остановилась у него за спиной, прижавшись подбородком к его плечу.
– Не понимаю, как ты меня терпишь, – пробормотала я.
Я сильно втянула носом воздух, стараясь запомнить его запах. Что если я действительно довела его до ручки, что если он уже сыт по горло глупышкой Зигги, ее идиотскими вопросами, неловкими ласками и привычкой поспешно делать выводы? На его месте я бы отфутболила такое сокровище давным-давно.
Но, к моему удивлению, Уилл отложил нож и развернулся лицом ко мне. Выглядел он настолько несчастным, что у меня внутри все сжалось от чувства вины.
– Может, ты и ошибалась насчет Лив, – сказал он, – но это не значит, что я не вел себя так с другими. Некоторых я даже не помню.
Он говорил ровным голосом, серьезно и виновато.
