– Блин, ну и быстро же ты учишься, – сказал Уилл, целуя мой лоб, щеки, уголки рта.
– Потому что ты первоклассный учитель.
Рассмеявшись, он прижался губами ко мне.
– Уверяю тебя, это я усвоил не из личного опыта.
Он отстранился, шаря взглядом по моему лицу.
– Останешься и поужинаешь со мной?
Свернувшись калачиком рядом с ним, я кивнула. Мне хотелось быть только здесь.
14
Я так давно не валялся на диване в обнимку с женщиной, что забыл, как это чудесно. Но с Ханной это было почти блаженством: одновременно наслаждаться пивом, баскетбольным матчем и перебрасываться глубокомысленными замечаниями о науке с фигуристой красоткой, свернувшейся под рукой. Одним большим глотком прикончив бутылку, я оглянулся на Ханну. Ее глаза подернулись дымкой, словно она начинала дремать.
Увидев этим утром ее реакцию, я дал задний ход, и это меня огорчало. Но я уже понял, что готов для нее на все. Если ей хотелось делать вид, будто между нами не происходит ничего особенного, пусть так. Если она хотела, чтобы мы были друзьями с бонусом в виде секса, я мог сыграть и эту роль. Я мог запастись терпением, дать ей время. Лишь бы быть с ней. И, как бы жалко это ни прозвучало, я готов был взять то, что дают.
Пока что меня устраивала роль Китти.
– Тебе хорошо? – тихо спросил я, целуя ее в макушку.
Ханна кивнула и что-то пробурчала, крепче сжав в руке пивную бутылку, стоящую у нее на коленях. Ее бутылка была почти непочата, и пиво наверняка степлилось, но мне нравилось, что она согласилась выпить со мной.
– Пиво тебе не понравилось? – поинтересовался я.
– У него вкус как у сосновых шишек.
Рассмеявшись, я вытащил руку у нее из-за спины и наклонился, чтобы поставить на пол свою пустую бутылку.
– Это шишки хмеля.
– Разве не из них делают шмаль?
Я сложился вдвое от смеха.
– Ты путаешь шишки хмеля с шишками конопли, Ханна. Ты просто чудо.
Но когда я взглянул на нее, она улыбалась – и я, конечно, понял, что Ханна просто прикалывалась надо мной.
Она покровительственно похлопала меня по голове. Я увернулся, буркнув:
– И как же я мог забыть, что ты выучила наизусть названия всех растений на земном шаре?
Ханна потянулась и замурлыкала от удовольствия, хотя руки у нее чуть дрожали. Я, конечно же, воспользовался случаем потаращиться на ее грудь. На ней была весьма зачетная футболка с изображением Доктора Кто, которую я не замечал раньше.
– Осматриваешь товар? – спросила она, открыв один глаз и поймав меня за этим занятием.
Ее руки медленно опустились.
Я покачал головой.
– Еще бы.
– Ты всегда был настолько повернут на сиськах?
У нас это явно превращалось в традицию. Я пропустил мимо ушей намек на других женщин, решив, что не готов говорить на запретную тему… пока что нет. Ханна рядом со мной затихла. Я знал, что ее мучит тот же повисший между нами вопрос: закончен ли этот разговор?
Нас спас звонок, а точней, жужжание моего мобильника на кофейном столике. На экране высветилась смска от Макса:
«Иду к Мэдди хлебнуть пивка. Присоединишься?»
Я показал сообщение Ханне, отчасти для того, чтобы она удостоверилась, что это не какая-нибудь женщина, засыпающая меня смсками во вторник вечером, а отчасти, чтобы выяснить, не хочет ли она присоединиться. Я поднял брови в немом вопросе.
– Кто такая Мэдди?
– Мэдди – подруга Макса, хозяйка и управляющая бара «Мэддис» в Гарлеме. Там обычно мало народу и отличное пиво. И Максу нравится тамошняя отвратная британская кухня.
– А кто идет?
Пожав плечами, я ответил:
– Макс. Может быть, с Сарой.
Тут я замолчал и задумался. Был вторник, так что Сара и Хлоя, скорей всего, решат проверить, приду ли я с Китти. Возможно, все это было не слишком умелой уловкой, чтобы устроить мне проверку.
– Спорю, что Хлоя и Беннетт тоже придут.
Наклонив голову, Ханна окинула меня критическим взглядом.
– Так вы, ребята, часто ходите по барам в будние дни? Как-то странновато для таких серьезных деловых людей.
Вздохнув, я встал и потянул ее за собой.
– Если честно, я думаю, что они пытаются следить за моей личной жизнью.
Если Ханна знала, что по субботам я бывал с Кристи, с тем же успехом она могла знать, что вторники выделены для Китти. Так что я вполне мог честно признаться ей, до чего же настырными бывают мои друзья.
По ее лицу невозможно было что-то прочесть – я не понимал, злится ли она, ревнует, нервничает или относится к этому совершенно нейтрально. Мне так хотелось знать, что творится у нее в голове, но возвращаться к болезненному для нее разговору пока не стоило. Я был мужчиной – мужчиной, вполне способным заниматься сексом с женщиной, даже если эмоциональная обстановка оставляет желать лучшего. Особенно если этой женщиной была Ханна.
Нагнувшись, я поднял обе пивные бутылки.
– А не покажется странным, если я там появлюсь? Они о нас знают?
– Да, знают. Нет, это не покажется странным.
Ханна окинула меня скептическим взглядом, но я положил руку ей на плечо.
– Очередное правило: странным бывает лишь то, что ты сама считаешь странным.
Бар располагался всего в пятнадцати кварталах от моего дома, так что мы решили пройтись пешком. Поздний март в Нью-Йорке был либо холодным и серым, либо холодным и прозрачно-голубым. К счастью, снег наконец-то растаял, и наступала самая настоящая весна.
Всего в квартале от дома Ханна взяла меня за руку.
Я переплел с ней пальцы и прижал ее ладонь к своей. Мне всегда казалось, что любовь – это скорее состояние духа, поэтому я пока еще не привык к физическим проявлениям моих чувств к Ханне: как напрягалось все внутри, как кожа жаждала ее прикосновения, как сжималась грудь, а сердце быстрыми, сильными ударами гнало кровь по сосудам.
Сжав мою руку, она спросила:
– А тебе действительно нравится поза шестьдесят девять? Только честно?
Я моргнул, засмеялся и почувствовал, что влюбляюсь еще больше.
– Да. Я без ума от нее.
– Но… я знаю, тебе не понравится то, что я сейчас скажу…
– Хочешь ее опорочить в моих глазах, так?
Ханна подняла взгляд на меня и немедленно оступилась, запнувшись о трещину в асфальте.
– А это возможно?
Поразмыслив, я ответил:
