– Вряд ли.
Она открыла рот, начала говорить, запнулась и наконец выпалила:
– Твое лицо оказывается в чьей-то заднице.
– Вовсе нет. Твое лицо оказывается в непосредственной близости от чьего-то члена или чьей-то киски.
Но Ханна уже трясла головой.
– Нет. Давай предположим, что я сверху…
– Мне нравится это предположение.
Я все ждал, когда Ханна решится сыграть ведущую роль и оседлать меня. Вообще-то мне так сильно этого хотелось, что стоило вообразить детали, как свободной рукой пришлось незаметно поправлять член в джинсах.
Пропустив намек мимо ушей, Ханна продолжила:
– Это означает, что ты подо мной. Твое лицо у меня между ног, и моя задница… ну, примерно на уровне глаз.
– Меня это вполне устраивает.
– Моя задница. Лезет тебе в глаза.
Отпустив руку Ханны, я завел ей за ухо выбившуюся прядь волос.
– Не думаю, что это удивит тебя, но я не имею ничего против задниц. По-моему, нам надо попробовать.
– Но разве это не стыдно?
Шагнув ближе, я повернулся лицом к ней.
– Разве то, что мы делали до сих пор, показалось тебе стыдным?
Ее щеки порозовели, и, заморгав, она пробормотала:
– Нет.
– И ты веришь, когда я говорю, что тебе будет со мной хорошо?
Ханна снова перевела на меня взгляд, нежный и доверчивый.
– Да.
– Тогда решено: в будущем тебя ждет знакомство с позой шестьдесят девять.
Я снова взял ее за руку, и мы двинулись дальше.
Несколько кварталов мы прошли молча, прислушиваясь к щебету птиц, шуму ветра и реву машин, прерываемому морзянкой светофоров.
– Как думаешь, а я когда-нибудь смогу чему-то научить тебя? – спросила она уже на подходе к бару.
Улыбнувшись ей, я проворчал:
– Не сомневаюсь.
А затем распахнул перед ней дверь и жестом пригласил внутрь.
Как только мы вошли, нас заметили друзья, рассевшиеся за столом рядом с маленькой танцплощадкой. Хлоя, сидевшая лицом к двери, первой увидела нас, и ее рот на секунду приоткрылся от изумления, но она тут же справилась с собой. Беннетт и Сара развернулись на стульях, ловко пряча реакцию. Но треклятый Макс уже лыбился от уха до уха.
– Так-так, – проворковал он, вставая из-за стола, чтобы поприветствовать Ханну объятием. – Поглядите, кто к нам пришел.
Ханна улыбалась, раздавая кивки и поцелуи, а затем устроилась в конце стола. Я заставил Макса подвинуться, чтобы сесть рядом с ней. От меня не ускользнул его язвительный смешок и приглушенное: «Втюрился».
Мэдди собственной персоной подошла к нашему столу, положила перед нами еще пару бумажных подставок и спросила, что мы будем пить. Затем перечислила сорта разливного пива. Я, зная, что Ханна пиво не захочет, наклонился к ней и шепнул:
– У них есть еще обычные напитки и газировка.
– Газировка у нас под запретом, – вклинился Макс. – Если тебе не нравится пиво, пей виски.
Ханна рассмеялась и скорчила гримасу.
– Будешь пить водку с «Севен Ап»? – спросила она у меня, предполагая, что все будет как обычно: она закажет спиртное, а пить его придется мне.
Замотав головой, я поморщился и придвинулся к ней так близко, что мы почти касались друг друга лбами.
– Думаю, нет.
Хмыкнув, она еще поразмыслила.
– «Джек Дэниэлс» с колой?
– Это я могу выпить.
Подняв голову, я сказал Мэдди:
– «Джек» с колой для дамы, а мне – «Грин Флэш».
– Ох, а что это? – полюбопытствовала Ханна.
– Пиво с сильным привкусом хмеля, – сказал я, целуя ее в уголок рта. – Тебе не понравится.
Как только Мэдди удалилась, я отодвинулся от Ханны и огляделся. В ответ на меня уставились четыре пары крайне заинтересованных глаз.
– Вы двое, похоже, неплохо поладили, – заявил Макс.
Небрежно махнув рукой, Ханна пояснила:
– У нас такая система: я отпиваю всего несколько глотков, а Уилл добивает остальное. Я все еще не запомнила, что он обычно заказывает.
Сара восхищенно пискнула, а Хлоя одарила нас такой улыбкой, словно мы превратились в фотографию двух маленьких милующихся ленивцев. Я бросил им предостерегающий взгляд. Когда Ханна, спросив, где здесь туалет, отбыла в том направлении, я наклонился к друзьям и переглянулся с каждым из них.
– И не надейтесь на представление «Уилл и Ханна», ребята. У нас все сложно. Просто ведите себя как обычно.
– Ладно, – сказала Сара, сузив глаза. – Но, к твоему сведению, вы двое отлично смотритесь вместе. А поскольку мы знаем, что вы спите друг с другом, Ханна проявила недюжинную смелость, придя сюда на общую встречу.
– Знаю, – проворчал я, поднимая принесенную Мэдди кружку с пивом и делая глоток.
Резкий привкус хмеля почти немедленно растворился во рту, превратившись в теплое солодовое послевкусие. Закрыв глаза, я тихо застонал от удовольствия. Остальные возобновили разговор.
– Уилл? – позвала меня Сара.
На сей раз она говорила тише, так что слышать ее мог только я.
Она оглянулась, убедилась, что сзади никого нет, и затем снова взглянула на меня.
– Пожалуйста, не втягивай Ханну, если не уверен до конца, что хочешь именно этого.
– Я очень ценю твое вмешательство, Сара, но прекрати вмешиваться.
Ее лицо вытянулось, и я понял, что совершил ошибку. Ханна сейчас была чуть старше, чем Сара, когда та начала встречаться с мерзавцем-конгрессменом из Чикаго. А вот я был как раз его ровесником: тридцать один. Возможно, Сара считала, что обязана защищать молодых женщин, рискующих угодить в столь знакомую ей плачевную ситуацию.
– Черт, Сара, – поспешно сказал я. – Я понимаю, почему ты обеспокоена. Но… у нас все по-другому. Ты ведь это понимаешь?
– Поначалу всегда бывает по-другому, – ответила она. – Это называется «увлечение» и заставляет тебя обещать все что угодно.
Не то чтобы раньше я не увлекался женщинами – очень даже увлекался. Но при этом всегда сохранял голову на плечах, стараясь брать как можно больше физически, но чувства сдерживать или вовсе отметать в сторону. Что же в Ханне заставило меня отбросить эту привычную стратегию и ринуться прямиком в глубину, где таились и самая сильная нежность, и самый отчаянный страх?
Ханна вернулась, улыбнулась мне, села и пригубила свой напиток. Она тут же закашлялась и уставилась на меня выпученными, слезящимися глазами, словно хлебнула жидкого огня.
