Застонав, я протер глаза. Приглашать Ханну сюда было ужасной идеей. Я мечтал раздеть ее, все еще потную, и ощутить, как она скользит надо мной.
Как раз в ту секунду, когда я, ткнув пальцем за плечо, спросил: «Хочешь первой пойти в душ?» – Ханна наклонила голову к плечу и с усмешкой поинтересовалась:
– Ты что, таращился на мою грудь?
Она задала этот вопрос так непринужденно, словно мы снова были близки, чем изрядно меня разозлила.
– Ханна, не надо! – рявкнул я. – Не стоит играть со мной. Всего неделю назад ты велела мне проваливать.
Я не ожидал от себя такой вспышки, и в тишине кухни мой гнев, отражаясь от стен, окружил нас плотным кольцом.
Ханна поникла и побледнела.
– Извини, – шепнула она.
– Черт! – прорычал я и крепко зажмурился. – Не надо извиняться, просто не…
Открыв глаза, я взглянул на нее.
– Не играй со мной в эти игры.
– Я и не пытаюсь, – ответила она.
От напряжения ее голос стал тонким и хриплым.
– Я прошу прощения за то, что исчезла на прошлой неделе. Я прошу прощения за то, что так ужасно себя вела. Я подумала…
Я придвинул кухонную табуретку и устало опустился на нее. Марафон вымотал меня куда меньше, чем эти разборки. Моя любовь к Ханне была словно что-то живое, тяжелое и пульсирующее, она сводила меня с ума, заставляла умирать от тревоги и желания. Мне невыносимо было видеть Ханну такой напуганной и напряженной. Невыносимо было видеть, как она нервничает из-за моей вспышки, но хуже всего приходилось от мысли, что в ее власти разбить мне сердце, а годы еще не научили ее осторожности. Я был полностью в ее неопытных, неловких руках.
– Я скучала по тебе, – сказала она.
В груди у меня сжалось.
– Мне так тебя не хватает, Ханна. Ты даже не представляешь. Но я помню, что ты сказала во вторник. Если ты этого не хочешь, то нам придется найти способ снова стать друзьями. И, спрашивая, таращился ли я на твою грудь, ты не помогаешь делу.
Ханна повторила «извини», а затем начала:
– Уилл…
Но тут слова кончились, и она снова, заморгав, уставилась на свои кроссовки.
Мне надо было понять, что произошло, почему все так внезапно рухнуло после той невероятной близости, с которой мы занимались любовью всего неделю назад.
– В ту ночь, – начал я, но потом решил сказать по-другому. – Нет, Ханна, каждую ночь – потому что каждая ночь с тобой была неповторимой, но той ночью на прошлых выходных… Я подумал, что все изменилось. Мы изменились. Но следующее утро? Дорога обратно? Черт, я даже не знаю, что случилось.
Ханна придвинулась ближе – настолько близко, что я мог бы ухватить ее за бедра и поставить между ног. Но я не сделал этого, и ее руки, так и не встретившись с моими, бессильно упали.
– Случилось то, что я подслушала твой разговор с Дженсеном, – сказала она. – Я знала о существовании других женщин в твоей жизни, но почему-то считала, что с ними у тебя все кончено. И да, я признаю, что сама избегала этого разговора и нечестно было бы присваивать тебя, но я так думала.
– Я не устраивал «официальных» расставаний, Ханна, но в моей постели не было никого другого с тех пор, как ты затащила меня в тот долбаный коридор и дала волю рукам. Черт, и даже до этого.
– Но как я могла это знать?
Опустив голову, она уставилась в пол.
– И я бы могла смириться с тем, что ты сказал Дженсену – все равно нам надо было поговорить, – но потом в машине я увидела сообщение. Оно появилось, когда я просматривала музыку.
Ханна подошла ближе, прижавшись бедрами к моим коленям.
– Предыдущей ночью у нас был незащищенный секс, но потом я увидела эту смску, и мне показалось… показалось, что ты сразу после этого хочешь переспать с ней. Я поняла, что Китти все еще полна ожиданий на встречу, и я пыталась…
– Я не спал с ней во вторник, Ханна, – перебил ее я, чувствуя, как в груди зарождается паника. – Да, я послал ей сообщение с просьбой встретиться, но только для того, чтобы сказать, что между нами все кончено. Я не…
– Я знаю, – тихо оборвала меня Ханна. – Сегодня она сказала мне, что у вас уже давно ничего не было.
Минуту я осмысливал это, а затем вздохнул. Не уверен, что мне хотелось узнать, чем именно Китти поделилась с Ханной, но в конечном счете это не имело значения. Мне нечего было скрывать. Да, как человек, ценящий прямоту, я должен был окончательно порвать с Китти сразу после того, как объявил Ханне, что хочу большего. Но я ни разу не солгал ни одной из них. Я не обманул Китти, когда много месяцев назад сказал ей, что не хочу более серьезных отношений. И я не солгал Ханне месяц назад, когда признался, что хочу большего, и только с ней.
– Я просто пытался придерживаться твоих правил. Я не собирался снова заводить разговор об отношениях, потому что ты упорно считала, что я вообще не способен ни на что серьезное.
– Я знаю, – поспешно ответила она. – Я знаю.
Но, похоже, решительный момент настал – Ханна жадно вглядывалась мне в глаза, словно надеясь, что я скажу… что? Разве не все уже было сказано? Разве я много раз не признавался ей в своих чувствах?
Устало вздохнув, я встал и повторил вопрос:
– Хочешь пойти в душ первой?
Между нами все было так запутано. Даже в то первое, морозное утро, когда мы, два незнакомца, бежали по дорожке в парке, мне было куда легче.
Ей пришлось попятиться, чтобы пропустить меня.
– Нет, я подожду. Иди первым.
Я вывернул кран горячей воды до упора, настолько, насколько мог вытерпеть. Боль после марафона еще не пришла – а может, и не должна была прийти, – но я так изнемогал от желания одновременно заняться с Ханной любовью и придушить ее, что горячая вода с паром оказались очень кстати.
Может, она хотела, чтобы все было как раньше: дружеский секс. Удобство без завышенных ожиданий. И я так сильно желал ее, что легко мог вернуться к этому – в равной мере наслаждаться ее телом и ее дружбой, никогда не ожидая и не претендуя на большее.
Но теперь это было мне не нужно. Ни от кого, а тем более от нее. Закрыв глаза, я намылился, вдыхая горячий пар и смывая с себя пот и усталость после забега. И мечтая смыть заодно все мучившие меня противоречия.
Я услышал глухой щелчок душевой двери за миг до того, как кожи коснулась волна холодного воздуха. В кровь хлынул адреналин, заставляя сильней биться сердце и наполняя голову бешеным, туманящим разум желанием. Я оперся рукой о стену, опасаясь повернуться к Ханне и чувствуя, как вся моя решимость тает. Лишь малая часть меня способна была устоять. Остальная готова была дать ей все, о чем бы она ни попросила.
Прошептав мое имя, Ханна закрыла дверь и подошла так близко, что ее обнаженная грудь прижалась к моей спине. Ее кожа была прохладной. Ханна провела ладонями по моим бокам, по ребрам.
