– Если пойдем направо, то через три километра будем дома, – сказал Ваня. – Устала?
– Да, немного.
– В следующий раз можно сходить в другую часть поселка.
Пятнадцать минут мы шли молча. Пару раз навстречу попадались велосипедисты и проезжали машины.
– А здесь водопад есть, – сказал он.
С правой стороны дороги стояло два бетонных блока, где-то близко шумела вода. Внизу был небольшой пруд с мутной водой. Я присела на блок и посмотрела вниз: из-под дороги широким потоком текла вода. Там же стоял Ваня и пробовал ее ногой.
– Ледяная! – крикнул он, прищурив глаз.
Я подняла небольшой камень и кинула его в пруд. Он глухо бултыхнулся и исчез.
– Здесь вода какая-то странная, – сказала я, когда Ваня поднялся обратно. – Она не бесцветная, как обычная вода, а… желтая какая-то.
– Да, – согласился Ваня. – Говорят, это потому, что речка по лесу протекает.
Я повернула голову и заметила черно-белый столб у железной дороги. Наверху темной краской намалевано какое-то число.
– Что там написано? – спросила Ваню.
– Сто шестнадцать.
– Что это значит?
– Это расстояние от центра Москвы до поселка, – ответил он. – Мы можем сейчас пройти через лес, так быстрее будет.
Лес тут был совсем маленьким. Я могла легко окинуть его взглядом. Двадцать метров вдоль шоссе, двадцать метров вглубь, а дальше – болото и поле. К шоссе примыкал песчаный овраг, по краю которого росли старые сосны. Их мощные корни торчали из оврага деревянными узлами. Лес был сухим, под ногами хрустели сосновые иголки, мелькали пожелтевшие листья земляники и черники, между которыми росли цветы мать-и-мачехи. Лес длился три минуты. Я и опомниться не успела, как мы вышли на деревенскую улицу.
– Этот район называется Вытряски, – сказал Ваня. – Дома на этой улице построили позже других. Их как бы вытрясли на самый край деревни.
Утром я проснулась от приятного запаха, доносившегося с кухни. Дверь была прикрыта, а по деревянному полу бегали солнечные зайчики. На часах без пяти девять. Мы с девчонками заснули в два ночи. Диван был, конечно, старым и довольно жестким, поэтому немного болела спина.
Судя по запаху, Марина жарила блины прямо за дверью. На улице время от времени лаял Черный – должно быть, кто-то незнакомый проходил мимо калитки.
Я вышла на кухню. Кристина уже сидела за столом, забравшись с ногами на стул, и макала блин в малиновый джем.
– Ку-ку, – прокомментировала Марина. Она с детства говорит «ку-ку» вместо «доброе утро».
– Вечером идем тусоваться, – сообщила Кристина, отправляя блин в рот.
– Куда? – не поняла я.
– Ты бы еще дольше спала. Ванька уже приходил. Хотел тебя купаться позвать, а ты спишь. Короче, вечером мы все идем к какому-то Антону. Говорит, там будет вся молодежь.
– Да, он рассказывал.
– Вот, кстати, – Марина кивнула на плетеную корзинку, где аппетитно лежали ягоды малины, клубники, грозди красной и белой смородины и несколько яблок. – Ваня тебе принес.
– С чего вы взяли, что мне? Наверное, нам.
Кристина тем временем пересела на стол. Между ней и плитой, где готовила Марина, помещалась только тарелка блинов и брикет сливочного масла.
– Ой, да ладно… – смеялась она. – Будто мы не видели, какой он довольный был, когда вы вчера под вечер пришли. Ты явно ему нравишься!
– Кстати, как он тебе? – спросила Марина, перекладывая блин со сковородки на тарелку. Кристина отрезала маленький кусочек масла и положила на середину блина. Так они и работали – Марина пекла, Кристина помогала.
– Не знаю, – ответила я, допивая остывший кофе со сливками. – Еще не поняла.
– А по-моему, все понятно, – сказала Марина. – Если не знаешь, значит, ничего особенного.
– Ну, он, конечно, круто выглядит… – вздохнула я. – Но с ним так скучно. Он говорит только о спорте, о качалке, о мышцах… Если бы мы сидели в кафе, а не гуляли, я бы заснула через десять минут.
– Ты так говоришь, будто тебе предлагают с ним встречаться. Саш, мы здесь на пять дней. Ты слишком серьезно к этому относишься. В следующий понедельник мы уже будем дома, и вряд ли вы еще когда-либо увидитесь. Просто расслабься и общайся с ним просто, как с другом, а не будущим парнем.
– Да! – радостно согласилась Марина. – Попробуй узнать его поближе. Задавай вопросы хотя бы иногда. Может, тебе только кажется, что он скучный и помешанный на спорте. Просто ты мало его знаешь.
– Просто мне лень гулять с парнем, с которым у меня нет ничего общего. Когда мне было лет десять, за мной ходил один ровесник. Я погуляла с ним пару раз, а потом попросила бабушку, чтобы она не пускала меня с ним гулять.
– Почему? – удивилась Кристина. – Можно было просто не выходить.
– Пришлось бы придумать причину, а врать я не умею.
– Да, и притворяться тоже. У тебя все на лице написано.
– Вот, – продолжала я. – Так было как бы честно. Бабушка не разрешила, я и не пошла. И совесть как бы чиста, я же никого не обманула.
– Ты намекаешь нам, чтобы мы не пускали тебя на речку с Ваней?
Я улыбнулась и молча пожала плечами.
– Не надейся! – Кристина пригрозила мне вилкой с кусочком промасленной горбушки и повернулась к Марине. – Когда я была совсем мелкой и приезжала к бабушке, мы пекли блины. Она пекла, а я сидела рядом на столе и мазала их маслом. Вот почти как сейчас. А блины печь до сих пор не умею.
– Могу тебя научить, если хочешь, – пообещала Марина Кристине. Девочки повернулись ко мне и хором добавили:
– А ты пойдешь купаться с Ваней.
– Он обещал зайти в одиннадцать, – сказала Марина.
В дверь постучали, а через секунду появился Ваня:
– Проснулась? – улыбался он. – Пошли гулять!
Я нехотя собралась, и мы вышли на улицу. Невдалеке пробежала электричка на Москву. Ваня предложил пройтись по другой части деревни и чуть позже выйти к пляжу. Как и вчера, мы дошли до реки. У картофельного поля стояла Светка и поливала землю из шланга. Увидев меня, она весело помахала рукой. Рядом ходил высокий парень. Он был постарше, примерно моего возраста. Разглядеть издалека его лицо было сложно. Парень подошел к Светке, и она отдала ему шланг. Светленький, волосы на макушке и у лба заметно отросли, стриженый затылок. Я заметила прямой нос, а еще, казалось, он улыбался.
Дойдя до речки, мы повернули налево и пошли вдоль берега. Дорога шла чуть в гору, идти было трудно, ноги тонули в глубоком сухом песке.
– Что это за домик? – спросила я, показывая на низкое квадратное строение из серого кирпича, с дверью на замке.
– Раньше там продавали керосин, – ответил он.
