Дожидаться верного друга я отказалась, коль каяться все
равно никто не хотел. И вскоре мы с тетушкой пили чай на ее кухне, обмениваясь
недовольными взглядами и резкими замечаниями. Каток объявился часов в девять.
— Как дела, солнышко? Никто больше не покушался?
— На меня нет. А вот в Тарханова стреляли.
— Слышал. Нынче бизнес дело опасное. Бывает.
— Я была рядом с ним, — гневно заметила я.
— Так держись от него подальше. Но, если ты жива,
может, в ресторан закатимся?
— Закатимся. Приезжай.
Через пятнадцать минут Юрик сигналил возле подъезда.
Серафима выглянула в окно и покачала головой. Неодобрительно. Я пошла
переодеваться.
Юрик был чрезвычайно любезен в этот вечер. Я гадала, чем это
объяснить. Через час причина стала ясна.
— Я тебя вчера по телеку видел, — заявил
он. — Класс…
Я только вздохнула. Года два назад я гостила в Москве у
подруги. Ее приятель — довольно известный человек в шоу-бизнесе. Разумеется,
нас познакомили. Моя внешность произвела впечатление, он предложил мне сняться
в клипе. Подруга уверяла, что это мой шанс, меня заметят, буду сниматься в
кино… Опять же, деньги не лишние. Съемки проходили в Сочи. Я бегала по морскому
берегу и томно закатывала глазки. Получилась страшная гадость. Никто из нужных
людей, как и следовало ожидать, меня не заметил, зато от прочих отбоя не стало.
Вот и Юрика проняло. В ресторане на меня поглядывали с
излишним любопытством, не иначе вчера все дружно смотрели телевизор. Юрик был
похож на павлина, я решила испортить ему настроение. Поэтому стала
рассказывать, как меня Похитили. Он скучал. Однако, услышав про дачу, заметно
насторожился.
— Как же ты сбежала? — выразил он удивление.
— Они меня бросили, — заявила я.
— Что? — Он поднял брови.
— Было жарко, я задремала. А когда проснулась, в доме
никого не было. Ни души. И дверь открыта. Я и дала оттуда деру.
— Это чья-то глупая шутка, — заявил Юрик. — Я
разберусь, кто у нас такой шутник, и башку оторву, — он улыбнулся, пытаясь
скрыть озабоченность.
Конечно, не моя безопасность его так печалила. Жизнь
становилась чересчур сложной для моего понимания. Я решила расслабиться. После
второго бокала шампанского вернулось ощущение, что все в мире не так уж и
скверно. Я за себя порадовалась и почти призналась Юрику в любви, в припадке
благодарности за дивный вечер. Вот тут он неожиданно спросил:
— А ведь твоей тетке что-то известно, да?
— О чем? — встрепенулась я. — О наших
отношениях?
— Солнышно, — он схватил мою руку и даже
облобызал. — У меня сплошные неприятности. Кто-то убил Петюню, устроил
шмон в казино. Менты с меня не слезают, всю душу вынули… А тетка твоя — хитрая
бестия и на меня сердита…
— Она говорит, это ты сердит.
— Чего ж мне сердиться? Мы договорились. Через неделю
она отдает деньги, заметь, без процентов, и расходимся по-доброму. Я к ней со
всей душой, а она что-то затеяла.
— Ну, не знаю… что она может затеять?
— Циркач возле тебя крутится. Ведь неспроста.
— Циркач? Это Сережа? Почему вдруг Циркач? Что за
глупость такая?
— Глупость не глупость, а ведь крутится?
— Ты что, ревнуешь? — нахмурилась я. Юрик закатил
свои прекрасные глаза, но быстро справился с эмоциями и сказал:
— Конечно, солнышко. Что у тебя с ним?
— Разумеется, ничего. Что ты себе позволяешь? Твои
подозрения для меня оскорбительны. И не будем больше об этом, — я задрала
нос на должную высоту и посмотрела на Юрика довольно сердито.
Он вновь облобызал мою руку и заметил со вздохом:
— Ты из меня веревки вьешь. Как видно, Катков-старший
считал меня полной дурой. А я была совершенно не против.
Мы танцевали. Юрик прижимал меня к груди так, что спина
начала болеть. Как видно, кто-то когда-то смог убедить его в том, что сломать
женщине позвоночник — лучший способ выказать ей свое расположение. Мой костяк
явно не годился для такой сильной привязанности. Я решила передохнуть и
направилась в туалет. По пути заглянула в бар и увидела в уголке двух мужчин,
тихо и серьезно беседующих. Одним был Каток-младший, другим шофер Тарханова,
тот, что сегодня так некстати суетился. Чтобы исключить ошибку, на обратном
пути я вновь заглянула в бар, очень медленно выпила стакан минеральной и смогла
убедиться, что со зрением у меня все в порядке.
Юрик скучал, но при моем появлении оживился.
— В баре сидит твой брат, — сказала я.
— Да? Мне с ним потолковать надо.
— Он уже толкует с шофером Тарханова.
— Черномазым Сашкой?
— Господи, что за выражения. Когда ты наконец начнешь
следить за своей речью?
— На днях, — вздохнул Каток.
— Побыстрей бы… А Саша лежит в больнице. Вчера вечером
на него напали.
— Человек десять? — хмыкнул Юрик.
— Его жестоко избили.
— Ментов надо зарплаты лишать, куда смотрят?
— Прекрати паясничать.
— На тебя не угодишь. Так с кем он там треплется?
— Илье Сергеевичу пришлось взять и нового шофера.
— Значит, он сегодня на работу вышел и сразу под пули?
Боевое крещение прошел?
— И что здесь смешного? — разозлилась я.
— Ладно, не заводись. Я ж так, без злобы.
Юрик продолжал оставаться загадкой, то, что я увидела его
брата вместе с подозрительным тархановским шофером, его совершенно не
волновало. Но сам факт этой встречи не мог не наводить на мысль, что братья
Катковы причастны к недавнему покушению. Пока я силилась во всем этом
разобраться, появился Жорик. Братья стали обниматься, а я недоумевать: как
природа могла создать два столь несхожих типажа от одних родителей.
— Привет, Лика, — сказал Жорик и приложился к моей
щеке. Я улыбнулась и ответила:
— Добрый вечер.
Он сел между мной и братом и подозвал официанта. Пока Жора
был занят, я скроила своему кавалеру недовольную физиономию, в ответ старший
Катков с унылым видом пожал плечами: мол, ничего не поделаешь.
