— Анжелика Станиславна, — сказал один, — вам
лучше в квартиру вернуться. — Говорил он проникновенно и очень вежливо, по
крайней мере, было заметно, что старается. Но выходило зловеще. Второй молча
кивнул, словно говоря: точно, я бы вернулся.
На таксиста эти двое произвели не меньшее впечатление.
Переминаясь с ноги на ногу, он глухо поинтересовался:
— Решайте, ребята, едем или остаемся? У меня время —
деньги.
— Остаемся, — жалко пролепетала я. Чемоданы
оказались на земле, а таксист исчез со двора со скорость, прямо сказать,
изумляющей.
— Что же мне делать? — поворачивая голову от
одного к другому, спросила я.
— Вернуться в квартиру и ни о чем не беспокоиться.
Я махнула рукой и пошла. Один из парней подхватил чемоданы и
отправился следом. Я тряслась мелкой дрожью и косилась на телефон, не в
состоянии решить, к кому кинуться за помощью. Прежде чем кидаться, неплохо бы
знать, чьи громилы. Только они не представились, а задавать им вопросы я не
рискнула.
К моему величайшему облегчению, парень собрался покинуть
квартиру.
— Я могу позвонить? Или, например, в магазин
сходить? — спросила я, втайне удивляясь, что голос звучит почти нормально,
а не жалобным повизгиванием.
— Конечно, — пожал он плечами. Вы ж не в тюрьме.
Только из города уехать не пытайтесь. Не получится, это я вам сразу говорю.
— Кто вас послал? — набралась я отваги.
— Нетрудно догадаться, — с крокодильей улыбкой
ответил он и вышел из квартиры.
Может, ему и нетрудно, а вот мне совсем наоборот. Я хотела
позвонить Сереже, но передумала. Следовало предупредить Серафиму.
Я позвонила в казино. Тетушка точно была там, но застать ее
на месте никак не удавалось. Мне отвечали три разных голоса, и каждый уверял,
что она где-то здесь, и предлагал позвонить по другому номеру. Я попросила
передать, чтобы она ждала меня в казино. И стала в окно высматривать ребят,
вежливых и весьма дюжих. Их нигде не наблюдалось, но это и не утешило.
Я вышла из подъезда и прогулочным шагом направилась вверх по
улице. За руки никто не хватал. Пройдя так два квартала, я воодушевилась и
остановила машину. Через десять минут я уже была возле казино. Слишком быстро
пришлось покинуть обманчивую безопасность чужой машины, я еще не успела
подготовиться к возможной встрече с Юриком.
Центральный вход из-за раннего часа был закрыт, я
воспользовалась служебным. Возле двери за стеклом сидел молодой мужчина в форме
охранника.
— Простите, где я могу увидеть Серафиму Павловну?
— Добровольскую? Прямо по коридору и направо.
Я пошла по коридору, увидела дверь с табличкой
“Добровольская С.П.”, постучала и вошла. В кабинете, удобно развалясь в кресле
и закинув ноги на огромный и по виду очень дорогой стол, сидел Юрик с бутылкой
“Наполеона” в одной руке и стаканом в другой. Чувствовалось, что общение с
“Наполеоном” было длительным и плодотворным. Юрик посмотрел в мою сторону,
открыл глаза, хмыкнул и сказал:
— А вот и наша принцесса. Садись, солнышко, будь как
дома.
— Юра, — начала я укоризненно. — Десять утра,
а ты с коньяком в обнимку. Что станет с печенью?
— Ей будет хорошо, а вот тебе — вряд ли. Сядь-ка, сядь…
— Юрик, давай я отвезу тебя домой. Ты плохо выглядишь.
Тебе лучше лечь в постель.
Он засмеялся:
— Умница, деточка. А вот я дурак. Совсем забыл, кто ты
у нас. “Она была актрисою и даже за кулисами играла роль, а зрителем был
я”, — пропел Юрик немного по-козлиному, опять засмеялся, хлебнул коньяку и
сказал:
— Ты садись, садись… ангелочек.
— Где Серафима? — спросила я. Он развел руками.
— Исчезла. Испарилась.
— Что за глупость такая? Ты видел ее сегодня?
— Видел, — кивнул Юрик, страшно довольный.
— Она отдала тебе деньги?
— Отдала.
— Значит, у тебя к ней никаких претензий?
— Никаких, солнышко, — захихикал он. — У меня
к тебе большие претензии.
Я посмотрела укоризненно, покачала головой и заметила:
— Надо беречь себя, Юра.
— Ладно, не старайся, — махнул он рукой, убрал со
стола ноги, поставил бутылку и, заглянув в стакан, добавил:
— Паршивые дела, скажу я тебе. — Весело хрюкнул и
ткнул в меня пальцем:
— Твои дела.
— Ничего не понимаю, — удивилась я вполне
искренне. — Объясни, что случилось.
Юрик чему-то обрадовался, погрозил мне пальцем и сказал:
— Как заговорила… Откуда у тетки деньги?
— Что?
— Ничего. — Он засмеялся и стал кивать головой на
манер китайского болванчика.
Я прикидывала, может, стоит подойди поближе, прижать его
голову к груди и вспомнить что-нибудь трогательное, подходящее к случаю. Но,
честно говоря, пробовать не хотелось. Юрик, хотя и был пьян, но смотрел на меня
вполне осмысленно, и не было в его взгляде ничего, даже отдаленно напоминающего
любовь. Потом он уставился в потолок, сосредоточенно и даже настороженно, точно
ждал, что тот сейчас обвалится. Я поерзала в кресле и решила, что самое время
уйти, пока он так увлечен. Я поднялась и, стараясь не производить лишнего шума,
пошла к двери.
— Сядь, — резко сказал он, никакого тепла в
голосе, ну просто совершенно никакого. Я торопливо вернулась в кресло и
уставилась на Юрика с максимальной преданностью. — Выбрось эту идею из головы, —
вздохнул он, прихлебывая из стакана.
— Какую? — рискнула спросить я.
— Что ты чего-то стоишь, — хохотнул Каток. —
Ни-че-го, — произнес он по слогам. — Совсем ничего.
— Все-таки это довольно странно, — позволила я
себе усомниться. — И обидно. По-моему, я не заслужила такого обращения, я
заботилась о тебе… — В эту минуту мне казалось: все так и было, стало грустно и
больно за чужое непонимание. Я вздохнула и ласково попросила:
— Юрочка, пожалуйста, не пей больше. Ты угробишь свою
печень.
— Нет, солнышко, — сказал он. — Это я тебя
угроблю. Раз — и нет тебя.
