— Каток арестован. По подозрению в убийстве Циркача.
Его труп обнаружили в районном центре, и есть свидетели, что ребятки Катка
вертелись по соседству…
— У него есть алиби?
— Есть, — кивнул Владимир Петрович. — Он
заявил, что с девяти утра до шести вечера вы очень весело проводили время на
даче. На вопрос, где брат, ответил, что тот отлучился по делам. Дачу обыскали…
— Да не тяни, ей-Богу, — разозлилась Серафима.
— Нашли труп Жорки. В гараже, в яме. Прикрыт досками.
Кто-то сломал ему шею.
— Господи, помилуй. Юрка говорит, и мы подтверждаем: в
шесть, когда мы покидали дачу, оба брата были живы и здоровы. Каток сам учил…
Владимир Петрович пристально посмотрел на Серафиму, потом на
меня, невесело засмеялся:
— Не хотел бы я быть вашим врагом…
— Как Каток отнесся к смерти брата? — спросила я.
— А ему еще не сказали. Дает показания по подозрению в
убийстве Правдина, ведет себя нагло. Называет вас свидетелями… Пусть увязнет
поглубже, вот тогда и сообщат. Посмотрим, как он начнет выкручиваться. После
вашего отъезда братья вдвоем остались. Свидетели есть, что несколько дней назад
между ними произошла крупная ссора: Юрик пинал младшего ногами. Может, нарочно
он братишке шею и не ломал, но в гневе вполне мог силушку не рассчитать. Так
что дела у Катка неважные. Когда его познакомят с результатами вскрытия, ему
будет не до смеха.
— А чего ж ты не рад? — удивилась Серафима. —
Хана Юрику, одно из двух убийств на себя брать придется. Конечно, адвокаты
много чего наплетут, но власти Юрика не жалуют. На нас ведь тоже жать нельзя:
бабы. Припугнут — расколемся. Думаю, лет на семь мы с Юриком простимся.
— Где Жорка прячется, я сказал только вам, —
вздохнул Владимир Петрович. — Кто убил?
— Как на духу, Вова, знать не знаем. Наверное, ребята
Циркача. Может, сами как-то узнали, а может, и мы протрелались. Что с нас
взять?
Тут Владимир Петрович повернулся ко мне:
— А ты что скажешь?
— Катку место в тюрьме. Если я не могу посадить его за
убийство Циркача, значит, сядет за убийство брата.
— Лика, тебе придется давать показания в суде. Тебе
придется поклясться говорить только правду и не лгать. Тебе придется нелегко…
Уверяю.
— Ничего, я справлюсь. У меня есть долг перед одним
человеком.
— Перед убиенным Циркачом? — невесело усмехнулся
Владимир Петрович.
— Нет, перед его женой. Единственное, что я
могу, — засадить в тюрьму убийцу ее мужа. Я устрою на суде такой
спектакль, помогая Юрику, что только идиот не поймет, что он убийца.
— Шутки с правосудием кончаются, как правило, печально.
Может, ваши намерения и похвальные, лично я вполне разделяю желание видеть
Катка в тюрьме, но лжесвидетельство — это лжесвидетельство. Подумайте над этим.
Лжесвидетельствовать не пришлось. Каток, осознав, в какой
ловушке оказался, подписал признание в убийстве Сергея Правдина. На суде
Серафима держалась со спокойным достоинством, а я рыдала и при каждом вопросе
жалобно смотрела на Юрика. Забавно, но он, кажется, так и не понял, как смог
оказаться в ловушке. На суде Каток выглядел сосредоточенным и хмурым, но страха
я в нем не видела. Лжесвидетель Юрик Катков остался самим собой.
* * *
Все это еще только предстояло мне, а пока я собиралась
домой. Я звала Серафиму в Италию, но она заявила, что там тоска смертная.
Возвращаться я решила поездом, билет уже был куплен на завтра. Время оставалось
на то, чтобы кое-что сделать.
Утром я поехала на кладбище. Говорят, похороны Циркача были
пышными и многолюдными. Я на них присутствовать не могла, как теперь не могла
уехать, с ним не попрощавшись.
Оставив машину на стоянке, я зашла в сторожку. Двое
пьяненьких мужичков неопределенного возраста кого-то поминали.
— Извините, я ищу могилу, пять дней назад похоронили
молодого человека, похороны очень богатые…
— А, это бандита, что ли? — оживились
мужички. — По центральной аллее до конца и направо. Там все свеженькое,
быстро найдете.
Я действительно нашла ее быстро, но подойти не смогла. Рядом
с могильным холмом, целиком усыпанным алыми розами, на коленях стояла женщина в
черном, держа за руку девочку лет пяти. Я торопливо повернулась и пошла к
выходу.
В спортшколе было тихо. Знакомым коридором я добралась до
тренерской, постучала и вошла. На этот раз в комнате был только пожилой
мужчина, он сидел за столом и читал газету.
— Извините, где я могу увидеть Руслана Демидова?
— Руслана? А он уволился. Вы к нему по какому вопросу?
— Уволился? Когда?
— Неделю назад. Вроде опять в охрану подался.
Я попрощалась и вышла. Дома Руслана тоже не оказалось. Я
долго звонила и еще дольше стояла перед запертой дверью. Выглянула соседка из
квартиры рядом и, гневно оглядев меня с ног до головы, сказала:
— Нет его, неужели не ясно?
— А вы не знаете… — начала я, но она уже хлопнула
дверью.
Оставалась автостоянка. Песики бегали вдоль ворот. Услышав
сигнал, появился парень. На нем была та же куртка, что и на Руслане в ту ночь,
и в первую секунду я обрадовалась: он. Парень подошел ближе.
— Я ищу Руслана, — сказала я. — Как он
работает?
— Не работает. Уволился. Домой зайдите, адрес дам.
— Спасибо, у меня есть, — сказала я, садясь в
машину.
Вряд ли Руслан хотел, чтобы его нашли.
* * *
На следующий день меня провожали. Возле подъезда замерла “мечта
бандита”. За рулем сидел Негритенок, чрезвычайно довольный и сверкающий
остатками зубов. Илья лично загрузил мои чемоданы, и мы поехали на вокзал.
Серафима весело болтала и мяла сразу обеими ладонями рукав безукоризненного
пиджака Ильи Сергеевича. Но тот взирал на это очень благосклонно. Я
подозревала, что скоро получу веселенькую открыточку с приглашением на
бракосочетание со скромной подписью: “Серафима и Илья”. Тетушке, безусловно,
пора замуж. Мы приехали рано и еще минут двадцать томились на перроне, то и
дело поглядывая на часы. Мне не терпелось уехать, а тетушке меня проводить. Она
посматривала по сторонам и хитро щурилась.
