И в самом деле, так и вышло. Едва только медсестра выглянула, ей сообщили, что мне нужен анальгин, она его тотчас принесла. Получив таблетки, я, выходя из медпункта, положила одну в рот, чтобы унять разболевшийся зуб, и осмотрелась по сторонам, ища глазами Соню. Но ее нигде не было, что меня весьма удивило.
«Почему она не дождалась меня? Ведь мы договорились о нашей беседе. Торопилась? Вряд ли. В таком случае незачем было соглашаться меня подождать. Что еще? Чего-то испугалась? Поняла, что, услышав ее разговор на повышенных тонах с толстухой, я начну приставать к ней с новыми вопросами, отвечать на которые она совершенно не желает? Скорее всего, так оно и есть, никак иначе ее поведение не объясняется… — На несколько минут я задумалась. — Ну уж нет, Сонечка, от меня так просто никто не отделывался. Не хочешь говорить, значит, чего-то боишься. А чего, я прямо сейчас и выясню».
Подумав так, я проглотила размякшую во рту таблетку и бегом помчалась к дому семьи Курник, даже совершенно позабыв про свой больной зуб.
Добравшись по теперь уже известному мне пути до нужного переулка, я остановилась у ворот дома Курник, затем вошла через калитку во двор и, осторожно обойдя сразу залаявшего на меня пса, цепь которого, как и прежде, не позволяла ему кинуться на посетителя, постучала в дверь.
В ответ на стук сразу раздался вопрос:
— Мам, это ты?
Я не успела ответить: входная дверь раскрылась, и на пороге возникла Евдокия.
— А-а… — протянула она, немного опешив. — Это вы?..
По ее взгляду и поведению я почувствовала, что меня здесь меньше всего ждали и я явно срываю какие-то семейные планы.
— Я хотела побеседовать с твоей мамой, — произнесла я, внимательно глядя на девушку. — Она дома?
Евдокия смерила меня не особо дружелюбным взглядом. Сегодня она разительно отличалась от той доброжелательной и разговорчивой девушки, которую я видела накануне, в первое наше знакомство. Затем Курник-младшая произнесла:
— А ее… — И закончила она, заикаясь: — Ее еще нет дома.
— Тогда я хотела бы поговорить с вами и вашим братом, — сказала я, окончательно решив, что, пока все не выясню, отсюда не уйду.
— Проходите, — пожала плечами девушка. Было видно, что иначе, чтобы не привлекать излишнего к себе внимания, она поступить не могла, а потому вынуждена была согласиться.
Когда я вошла в дом, дверь снова была закрыта на засов. Я перешагнула через порог и увидела Афанасия, полулежащего на диване. Увидев меня, он быстро встал, приглашая меня сесть в кресло.
— А матери нет, — как-то очень поспешно заговорил он, хотя я ни о чем еще и не спрашивала. — Она… она уехала в райцентр, — проговорил он, посмотрев на сестру.
Та утвердительно мотнула головой.
«Интересно, — подумала я, усмехаясь уголками губ. — А я вот почему-то несколько минут назад видела ее в местном медпункте. Э, нет, детки, так не пойдет! — Я прищурила глаза и подумала еще: — Как-то странно себя ведут сегодня обитатели этого дома. Вроде бы беспричинные заикания, наглая ложь… Тут явно что-то не так. Но что?.. Вряд ли они переменились так резко лишь потому, что им надоели мои посещения. Скорее уж они зачем-то прикрывают мать, решив добиться того, чтобы я с нею не встретилась. Стало быть, так же, как и Танька Курилка, мадам Соня тоже что-то знает. Что ж, не поймала ту, так хоть из этой все выпытаю», — так решила я для себя, устраиваясь поудобнее на предложенном мне месте. Затем повернула голову в сторону детей Сони и произнесла:
— Пока ее нет, могу я поговорить с вами?
— С нами? — удивленно проговорили они едва не хором.
— Да, с вами. А что тут такого удивительного? — не отрывая от них взгляда, полюбопытствовала я.
— Да нет, ничего, — произнесли снова одновременно и торопливо отвели от меня глаза младшие Курники. — Просто мы-то все равно ничего не знаем, какой с нас спрос, — добавил затем Афанасий.
— Ну это уж мне решать, — повернулась я к нему. — Ваше дело — отвечать мне. Для начала скажи, о чем вы сильно спорили с отцом… — Я помолчала и поправилась: — С отчимом, накануне его отъезда?
— Мы-ы? — протянул мальчонка и сразу же активно замотал головой из стороны в сторону. — Мы не спорили.
— Это неправда, — оборвала я его сразу. — Мне достоверно известно, что у вас была ссора, а может быть, даже драка. Что вы на это можете сказать?
Евдокия и Афанасий снова удивленно переглянулись между собой. В это время раздался стук в дверь, и именно он не дал им соврать или же сказать то, что они собирались. Я недовольно вздохнула и все же повернула голову в сторону двери.
— Я открою, — заспешил Афанасий, быстро поднимаясь с дивана, на котором сидел, и выходя в коридор.
Пока он отсутствовал, я продолжала смотреть на Евдокию, ожидая от нее ответа на мой вопрос. Но та, видимо, уже определившись с действиями, только покачала отрицательно головой, давая тем самым понять, что она не в курсе дела. Я, конечно, могла допустить, что девчонка в тот момент отсутствовала дома, но только если бы уже не знала от соседки, что именно в тот день вся семья была в сборе. Так что провести ей меня не удалось.
Я пока не стала больше ничего спрашивать, тем более что мне показалось подозрительным слишком уж долгое отсутствие Афанасия в комнате. Я навострила уши и попробовала прислушаться к шумам в коридоре. При этом краем глаза видела, что Евдокия нервничает, то и дело неприятно щелкая ногтями.
Наконец входная дверь открылась, и в комнату вошли Афанасий и его мать. Ни удивления, ни каких-либо иных эмоций на ее лице не было. Она молча прошла в дом и скрылась за перегородкой. Теперь я уже точно увидела, что ее рука действительно перебинтована, и она этого уже не скрывала. Еще через пару минут женщина вышла в комнату. На ее лице читались недовольство и раздражение.
— Что теперь вы хотите от нас? — неприязненно спросила она, обращаясь ко мне.
— Я хотела бы узнать, — совершенно спокойно заговорила я, — по какой причине у вас произошла ссора с мужем накануне его так называемого отъезда?
— Никакой ссоры не было, — быстро ответила та.
— Тогда все-таки почему ваш муж уехал, ни с кем не простившись? — настаивала я, понимая, что другого случая попасть в этот дом мне может не представиться, да и выяснить всю правду давно уже пора.
— Не муж он мне! — резко ответила Соня.
— Хорошо, можно сказать иначе — ваш сожитель, — поправилась я, все еще не понимая неожиданной, но явной агрессии по отношению ко мне со стороны членов семьи Курник. — Ну так что же вы молчите? — поторопила я ее.
— Откуда мне знать?! — отчеканила Соня, начав прохаживаться по комнате из угла в угол. — Чего ты к нам пристала? Уехал и уехал. Взрослый мужик. Почему он должен всем сообщать об этом?
«Действительно, почему? — подумала я. — Меня бы это совершенно не насторожило, если бы я вела расследование в городе, но в деревне… Это о чем-то говорит. Вот только о чем?»
