Соня моментально изменилась в лице. Теперь она, поедая меня взглядом, пятилась назад и дергала рукой. Я не давала ей возможности вырваться, таща ее тело на себя. Позади послышались недовольные выкрики пассажиров, которые не успевали на поезд и дорогу которым мы загородили. Наконец мне все же удалось оттащить женщину от вагона, и теперь у меня была возможность обо всем ее расспросить и предъявить свои обвинения.
Я даже открыла рот, чтобы это сделать, но тут что-то длинное ударило меня в область поясницы, и я машинально ослабила хватку. Этого было достаточно, чтобы Соня выдернула руку и сразу бросилась в сторону. Я запоздало оглянулась и увидела убегающего Афанасия. Вся семейка, побросав тяжелые сумки, теперь разбегалась в разные стороны, стараясь затеряться среди пассажиров, которые толпились около вагонов, и тем самым избавиться от меня.
Я не стала метаться перед поездом, а просто постаралась не терять из виду Соню, которая быстро бежала по перрону, то и дело оглядываясь назад.
«Ну нет, не уйдешь! — думала я про себя. — Как бы не так!»
Умело маневрируя среди многочисленного люда, снующего по перрону, их сумок, баулов и каталок, я мчалась за женщиной. Расстояние между нами неумолимо сокращалось. Так продолжалось несколько минут. Постепенно пассажиров на перроне становилось все меньше и меньше. Большая часть отъезжающих заняла свои места в вагонах, а провожающие стали покидать платформу. Теперь уже мне ничто не мешало, и я, собрав последние силы, ускорила темп.
Соня, сделав очередной рывок по перрону, подбежала к поезду, который громким гудком возвестил о скором отбытии. У меня в запасе оставалась пара-тройка минут. Я понимала, что, если она успеет проникнуть внутрь поезда, куда уже наверняка влезли дети, мне не удастся ее нагнать. Меня просто не впустят внутрь без билета.
Я напрягла все оставшиеся у меня силы и подбежала к вагону как раз в то самое время, когда Соня подала свой билет проводнику. Воспользовавшись этой заминкой, я мертвой хваткой схватила женщину за руку выше локтя и дернула на себя, не желая выпускать.
— Да пошла ты… — выругалась та, стряхивая мою руку. — Чего пристала?
— Не дури, — стаскивая женщину с приступок, грозно произнесла я. — Все равно у тебя уже ничего не выйдет.
— Мама, мама, — донеслось со стороны, куда мы обе сразу обратили взгляды и увидели, как и Афанасий, и Евдокия, выпрыгнув из уже начавшего движение поезда, бегут нам навстречу.
— Прочь, прочь! — закричала им она. — Не подходите!
Но дети не слушали ее. Афанасий, домчавшись до нас первым, дико заозирался по сторонам и проговорил:
— Ну чего пристали? В гости мы едем. А чего — нельзя? Поезд же уходит. У нас билеты пропадут.
— Ничего, — проговорила я. — Другие купите. Если, конечно, придется…
— У нас больше нет денег, — жалостливо проговорила Соня.
— Ну, они вам, видимо, не особо и понадобятся, — облегченно вздохнула я. — Пройдемте-ка со мной, до отделения.
— Вы не имеете права! — вцепился в мою руку паренек. — Вы не мент, вы детектив.
— Невелика разница, — оттолкнув его от себя, бросила я равнодушно. — Сказано, всем в отделение! Там и поговорим.
— У вас могут быть большие неприятности, — все же следуя за мной, проговорила Соня. — Мы не виновны ни в чем, и когда это подтвердится…
— Я на девяносто процентов уверена, что это не подтвердится, — перебила ее я. — Неспроста вы бросились в бега, ведь так? Значит, действительно рыльце в пушку.
* * *
Загрузив Соню и обоих ее детей в свою машину, а саму женщину на всякий случай еще и прицепив наручниками к дверце, я села на водительское сиденье. Все молчали, тяжело сопя и думая о чем-то о своем. Меня немного удивило то, что дети вызвались следовать за матерью, тогда как спокойно могли отправляться куда хотели.
— Может, поговорим, прежде чем я вас в отдел отвезу? — предложила я своим задержанным, пока еще не заводя машины.
— Мы ни в чем не виноваты! — хором повторили на заднем сиденье.
— Ну и куда же вы тогда направлялись? — задала я новый вопрос.
— В Украину, — не поднимая головы, ответил Афанасий.
— Так спешно?
— Почему? — переспросил мальчонка.
— Вот именно — почему? — снова спросила я. — Ведь у вас погиб отец, но его нашли, и следовало бы заняться подготовкой к похоронам…
— Не отец он нам, — буркнул Афанасий.
— Хорошо, отчим, — поправилась я. — Но это не меняет дела.
— А вот и меняет! — теперь уже не согласилась со мной Евдокия.
— Почему? — стала уточнять я.
— Потому. Это ты во всем виновата, — подняв голову, в минутном порыве выдохнул Афанасий и растерянно посмотрел на меня.
— Я? — удивленно переспросила я.
— Да, ты, — подключилась к разговору Соня.
— Странно, а я даже и не подозревала. Что ж, тогда объясните, при чем здесь я?
— А при том. Если бы не ты, он бы не умер, — проговорил снова мальчишка.
— Не поняла. В чем же моя вина? — удивляясь такому заявлению, опять задала вопрос я.
— А чего ты лазила вокруг все время? Чего вынюхивала? Он бы поправился и все было бы как раньше, — всхлипнул носом мальчишка.
— Да молчите вы! — цыкнула на них мать. — Ничего она не знает и доказать не может.
— Так мы же все равно не виноваты! — воскликнула Евдокия. — Может, лучше все рассказать?
— Вот именно, лучше все рассказать, — произнесла я. — Для вас же будет спокойнее. Ну, давайте по порядку. Когда, куда и зачем уехал отчим? Когда он вернулся? — прикинувшись совсем наивной, начала издалека я, опираясь на их же слова.
Все молчали, не решаясь ответить. Но потом паренек все же решился и, опустив глаза, признался:
— Никуда он не уезжал.
— Где же он тогда был? — спросила я.
— В сарае, — был ответ Афанасия.
— Почему? — ничуть не удивилась ответу я. — Да еще и целых три месяца… И что он там делал? — продолжила расспрашивать его я, видя, что остальные не особенно горят желанием со мной общаться.
— Жил. Мы его лечили, — хлюпнул носом парень и покосился на невозмутимо сидящую мать.
— От чего лечили? — порадовавшись тому, что дело двигается, задала я новый вопрос.
Все это мне было уже известно, а Афанасий лишь подтверждал мои выводы. При осмотре двора, когда семья Курник сбежала, я обнаружила в сарае вещи, которые подтверждали, что в нем проживал длительное время человек, причем больной. И все же я не стала сбивать мальчишку, надеясь, что сейчас наконец все окончательно прояснится.
— Что случилось с отчимом? — подталкивая его продолжать, произнесла я вновь, заметив, что Евдокия осторожно щиплет его за ногу. — Что у него было за ранение? Почему он потерял много крови?
