– Именно это мне нравилось больше всего. Имело ли это для вас хоть какое-то значение?
– Конечно! – Беатриса порывисто вскочила с дивана. – Именно наука отняла у меня твоего отца. Неужели ты думала, что я могла допустить, чтобы подобное повторилось?
– Ты оттолкнула меня.
– Я не хотела этого.
– Мне не место в святом семействе Сальцман. Мне следовало быть с Таннерами.
– Шанель, но их больше нет. Разве ты этого не видишь? Ты – единственная. Ты также любишь рисковать.
– Это не так! – почти крикнула Шанель. – Я слишком осторожна!
– Если это правда, значит, я хоть в чем-то преуспела.
– Да, в том, что оттолкнула собственную дочь из-за эгоистичной любви к моему отцу. Ты разрушила наши отношения.
– Теперь я вижу тебя от силы раз в месяц…
– Наше общение слишком выматывает меня.
– Однако с сестрой и братом ты встречаешься исправно.
Да, это так. Даже когда Эндрю учился в университете, она навещала его каждые три месяца. Шанель, как могла, укрепляла отношения с сестрой и братом, но при этом умышленно избегала мать.
– Ты хочешь меня упрекнуть?
– Нет. – Глаза матери наполнились слезами. – Мы заслужили это. Именно поэтому я прошу тебя не отталкивать Дамиана. Если бы у меня был шанс прожить свою жизнь с твоим отцом, я бы все отдала за эту возможность.
– Тебе кажется, Дамиан может любить меня так же, как отец любил тебя?
– Он просто обязан. – Мать сделала уверенный жест рукой. – Мужчина, подобный ему, мог бы довольствоваться тем, что делит с тобой постель. Предложение – знак того, что он хочет тебя всю, без остатка. Хочет прожить с тобой жизнь.
– Он порой слишком требователен, – собралась с силами Шанель. Ей было необходимо поделиться своими опасениями.
– Просто ты нужна ему. То, как сильно он нуждается в тебе, пугает его самого, заставляет держаться за тебя еще крепче.
– Так было с отцом?
– Так было с Ирвингом.
Шанель было трудно представить себе подобное.
– Как с Перри?
– Нет, не как с ним. Ирвинг никогда не был жалок. Он не ревновал, он любил меня и доверял мне. Хотел проводить со мной все свободное время.
– Но он был поглощен наукой.
– Я любила его и за это.
– От любви до ненависти один шаг, правда?
Внезапно ее мать разрыдалась. Глотая слезы, она кивнула:
– Мне пришлось научиться ненавидеть его лишь для того, чтобы иметь силы жить дальше.
Шанель оцепенела. Она не знала, что делать. Пропасть между ними не позволяла ей утешать мать.
– Он не винит тебя. – Шанель понимала это. Любовь отца к матери не имела границ.
– За то, что я ненавидела его? Да. Но он бы никогда не простил меня за то, что я сделала с нашей семьей.
Глава 8
Шанель не могла найти что ответить. В горле стоял комок из слез. Ошибки быть не могло – Ирвинг Таннер любил свою жену так же, как и дочь, со всей преданностью, на какую могла быть способна человеческая душа.
Беатриса горько вздохнула и утерла слезы:
– Мне бы хотелось сказать, что если бы все сложилось иначе…
– Но ты не можешь?
– Я смотрела за тем, как ты и твои сестра и брат взрослели, видела, как ты относишься к ним. Это открыло мне глаза на многое. Помогло осознать, какой слабой я была.
– Когда ты видишь проблему, которую можно решить, но не ударяешь и пальцем о палец – именно это делает тебя слабой.
– Твой отец сказал бы то же самое. При этом вы имели бы в виду, что я должна измениться. Вместо этого я малодушно решила изменить тебя.
– Это будет продолжаться и дальше?
– Нет. Если ты дашь мне еще один шанс, все станет по-другому.
– Неужели ты изменилась? – Шанель не могла поверить ушам.
– Я поняла, какую цену заплатила за свои слабости. Я почти утратила любовь и уважение собственной дочери.
– Не знаю, сможет ли это когда-нибудь измениться.
– Я не ожидаю, что у меня появится возможность встречаться с тобой за чашкой чая каждую неделю…
– Но у меня действительно нет времени… – Шанель понимала, что это звучит ужасно.
Мать сдержанно улыбнулась:
– Да, представляю, что твое время расписано по минутам, но выбрать для меня один день…
– Для начала нам стоит убедиться, что эти встречи будут приятнее тех, что мы имели ранее. – На словах все звучало гладко, но в душе Шанель эхом отдавались более двадцати лет материнской критики.
Беатриса покорно кивнула, а затем сделала что-то из ряда вон выходящее: распахнула руки для объятий. Когда же дочь не бросилась ей навстречу, она взяла инициативу в свои руки. Шанель обняла мать, вновь окунулась в облако ее любимого аромата «Шанель № 5».
– Дорогая, я так люблю тебя, так горжусь тем, чего ты достигла. Мне ужасно жаль, что я не могла быть тебе лучшей матерью.
– Ты не думаешь, что я слишком чудаковата для такого мужчины, как Дамиан? – еле слышно прошептала Шанель.
Беатриса, чуть отстранившись, посмотрела дочери в глаза:
– Послушай, дорогая, ты – все, что ему нужно. Теперь лишь придется поверить в это, если ты хочешь быть с ним.
– Мама, но мы вместе лишь месяц…
– Разве я не говорила тебе, что Ирвинг сделал мне предложение на нашем третьем свидании?
От подобного открытия у Шанель перехватило дыхание. Дамиан не сделал ей предложения на третьем свидании, но он говорил о том, что хотел построить стабильные, настоящие отношения:
– Но я думала, что вы поженились лишь из-за твоей беременности.
– Да, я уже была беременна тобой, но мы ранее планировали пожениться. Свадьба откладывалась на некоторое время лишь потому, что Ирвингу надо было получить ученую степень.
– Но ты говорила…
– Много глупых вещей. Много из того, что нельзя было говорить ни тебе, ни кому бы то ни было.
Шанель так и застыла с приоткрытым ртом. Беатриса чуть слышно рассмеялась:
– Закрой рот, муху поймаешь.
– Мама, я так люблю тебя.
– Спасибо, дорогая. Эти слова значат для меня больше, чем ты можешь себе представить. Я знаю, что не заслуживаю этого.
– Тем не менее я не сказала, что одобряю твои действия. – Как всегда, Шанель была до крайности откровенна. Их новые отношения сложатся лишь тогда, когда они дадут выход своей прежней боли.
– Со временем все придет. Ты, быть может, и любила своего отца, но на протяжении первых восьми лет именно я была твоей любимицей.
