– Иногда, – тихо произнесла Зоуи, – легче выразить свои чувства через искусство, чем посредством слов, особенно для ребенка.
– Пожалуй, – согласился он, и Зоуи ответила ему благодарной улыбкой.
– Тебе стоит попробовать. По-моему, у тебя серьезные проблемы с выражением собственных эмоций.
– Ты пытаешься анализировать меня? – напрягся он.
– Ну что ты, я бы не осмелилась. – Зоуи старалась говорить непринужденно, но всем телом ощущала внутренний дискомфорт. – Почему это так трудно для тебя, Аарон? Ты сказал, что не умеешь говорить о чувствах. Твои родители не поощряли этого, когда ты был ребенком?
– Это в учебниках написано?
– Это, как правило, верное предположение, – пожала она плечами.
Аарон действительно не хотел говорить о себе. Но он знал, что больно ранит Зоуи, если оттолкнет ее сейчас, и эта неожиданная забота о ее чувствах немало удивила его самого. С каких это пор он начал беспокоиться о чьих-то чувствах?
– Полагаю, так оно и было, – равнодушно произнес он, словно это не имело для него никакого значения. – Нас трудно назвать дружной семьей.
– Почему?
– Не знаю. Отец всегда был чем-то занят. – «Точнее, не чем-то, а кем-то, – подумал про себя Аарон. – Своими любовницами. Но Зоуи это знать ни к чему».
– А твоя мать?
– Пожалуйста, прекрати свой допрос, Зоуи, – попросил он. – Я не один из твоих пациентов.
– Извини. – Ее глаза потускнели. – Профессиональная привычка.
– Мне не нужна терапия, Зоуи, – сказал Аарон, пытаясь перевести разговор в шутку. – И уж точно не арт-терапия. Я даже прямую линию нарисовать не могу.
– Это не имеет значения. – Она покачала головой и улыбнулась, хотя это стоило ей немалых усилий. – Подозреваю, мне никогда не удастся тебя переубедить.
– А тебе хотелось бы?
– Было бы неплохо, если бы ты уважал то, чем я занимаюсь, – ответила она, подняв брови, и Аарон поморщился:
– Я материалист, Зоуи. Мне нравятся четкие результаты – осязаемые и доказуемые.
– Жизнь не всегда подчиняется этим правилам.
– Моя – всегда, – покачал он головой.
Зоуи смотрела на него, склонив голову набок, внимательно и задумчиво – именно так, как Аарон терпеть не мог.
– А ты не чувствуешь, что тебе чего-то не хватает?
– Нет. Я получаю результаты. Исчисляемые результаты.
– Но здоровье не поддается количественному исчислению, – возразила Зоуи. – И счастье тоже. Или поддаются?
– Нет, не поддаются.
Зоуи снова посмотрела на него, и Аарон почувствовал, как все его существо сопротивляется этому разговору.
– Ты счастлив, Аарон?
Черт возьми! Ему совершенно не хотелось, чтобы она задавала подобные вопросы. И уж точно не хотелось на них отвечать!
– А что такое счастье? – пренебрежительно и нарочито грубо бросил он и криво ухмыльнулся.
– Это не ответ.
А он и не собирался отвечать.
– А ты счастлива? – в свою очередь спросил Аарон.
– Не знаю… – Зоуи подтянула колени к груди. – Все настолько запуталось. Но, в общем, думаю, да. Я счастливо прожила свою жизнь… по крайней мере, большую ее часть.
У него было странное ощущение, что она что-то скрывает. Так же, как и он сам. Его захлестнуло чувство вины от того, что сейчас она не была счастлива, словно в этом была целиком и полностью его заслуга.
– Давай я принесу десерт, – предложил Аарон по большей части для того, чтобы прекратить этот разговор.
– Десерт?
– Я кое-что купил. Полагаю, твои предпочтения довольно типичны для всех беременных, так что… – Он быстрым шагом направился к морозильнику и вытащил пинту ванильного мороженого с шоколадной крошкой. – Надеюсь, подойдет?
Выражение лица Зоуи позабавило Аарона. Она выглядела растерянной и тщетно пыталась улыбнуться. Аарон сразу понял, что он купил не то, что ей хотелось бы.
– Только не говори, что мне придется все это съесть самому! – театрально взмолился он, и Зоуи не смогла сдержать улыбку:
– К сожалению, у меня лактозная недостаточность, но все равно это была чудесная мысль.
– О, понятно. – Аарон положил мороженое обратно в холодильник. Подумать только, лактозная недостаточность! – Тогда, может, фруктовый сорбет? – предложил он, чувствуя себя полным дураком. Черт возьми, это всего лишь мороженое, и он, по крайней мере, попытался.
– Было бы замечательно, – тихо сказала Зоуи и положила руку ему на плечо. – Спасибо, Аарон.
На какое-то мгновение у Аарона перехватило дыхание. Он ничего не ответил.
Зоуи знала, что все это лишь капля в море, и тем не менее она была глубоко тронута. Маленькие откровения, неожиданные признания… он старался. Возможно, у него не очень хорошо получалось, но эти попытки подкупали и смягчали жаждущее любви сердце Зоуи. Она могла влюбиться в этого мужчину куда сильнее, чем во всех его предшественников, вместе взятых. И у нее было предчувствие, что так тому и быть.
Но она совсем этого не хотела! Она не должна! Да, Аарон, безусловно, старается, но на этом все. Ничтожные потуги в сравнении с тем, чего она действительно хотела. В конце концов, результат будет один: он разобьет ей сердце. Только ему не будет до этого никакого дела. Если он вообще что-то заметит…
Несколько дней спустя Аарон вернулся домой раньше, чем обычно, и этим немало удивил Зоуи. Она пыталась не замечать, сколько удовольствия ей доставляет просто наблюдать, как он входит в гостиную, держа пиджак на одном пальце.
– Ты сегодня рано.
– У меня есть два приглашения на открытие нового музея в Сохо завтра вечером, – сказал Аарон. – Не хотела бы ты пойти со мной?
– Ох… – Зоуи почувствовала, как ее захлестнула волна удовольствия – это же почти свидание! – А какой там дресс-код? Боюсь, что у меня нет…
– Ты можешь завтра что-то купить. Я оставлю тебе свою кредитку.
Зоуи подняла брови, намеренно дразня его:
– Не боишься, что я войду во вкус и обнулю твой счет?
– Я застрахован от таких случаев, – предельно серьезно ответил ей Аарон.
Зоуи подавила вздох. Стоило ей подумать, что они пришли к какому-то пониманию, он тут же оттолкнул ее. Аарон предложил ей карту в полной уверенности, что, если она сбежит с ней, его счета не пострадают. Ну конечно.
– Какое облегчение! – саркастично сказала она.
– Конечно, если ты не хочешь сама ходить по магазинам, я могу попросить одну из своих помощниц что-то тебе купить, – предложил Аарон, ослабив узел галстука.
Он стоял на кухне и пил пиво из высокого бокала. Если бы кто-то сейчас взглянул в окно, эта сцена со стороны выглядела бы абсолютно нормально. Мужчина и женщина разговаривают о том, как прошел день, улыбаются, иногда даже смеются.
