– Не знаю, что между нами изменилось, но…
– Что-то изменилось, и это главное.
– И пока это что-то есть, мы можем попытаться его исследовать…
Джи снова внимательно на него посмотрела, и Даниэль опять почувствовал себя совершенно беззащитным и выставленным напоказ, как и в тот раз, когда она его разбудила, чтобы он не опоздал на работу. Огромным усилием воли он заставил себя встретить ее взгляд, понимая, что ее решение во многом зависит от того, найдет ли она в его глазах то, что ищет, или нет.
– Ты же понимаешь, что рано или поздно я снова начну спрашивать. – Джи опустила глаза. – Будь готов в следующий раз.
Вряд ли он вообще когда-нибудь будет готов говорить на эту тему.
Но тут она глубоко вздохнула и призналась:
– Просто не верится, что я всерьез рассматриваю такую возможность.
– Эта возможность для тебя всегда открыта.
– Пока ты снимаешь эту квартиру.
– Пока я снимаю эту квартиру.
– Тогда если ты серьезно собираешься убедить меня пойти против здравого смысла, тебе лучше поторопиться. И так, для справки, тебе придется быть очень убедительным.
– Поверь мне, убеждать я умею.
– Это мы еще увидим…
Глава 7
Раньше мне казалось, что нет ничего лучше ванильно-сливочного мороженого, но недавно меня уговорили попробовать дикую вишню. И как только можно было прожить все эти годы, упуская такое блаженство?
– Чизкейк и диетическую соду, пожалуйста, – попросила Джи, улыбнулась и повернулась к Даниэлю. – Какой же ты все-таки настойчивый. А теперь опиши меня одним словом. И будь вежлив.
– По-твоему, настойчивый – это комплимент? – уточнил Даниэль, расплачиваясь за заказ.
– А разве я ошибаюсь?
– Я предпочитаю называть это целеустремленностью.
– Как скажешь. Теперь твоя очередь, или ты не можешь подыскать для меня ни одного определения, при этом не оскорбив?
– За последнюю пару дней я придумал для тебя парочку очень хороших определений. – Даниэль улыбнулся. – Придвинься ко мне поближе, и я с удовольствием их тебе прошепчу.
– Люди вокруг тебя не смущают? Говори прямо так.
После той ночи, что последовала за разборками в лифте, Джи старалась не слушать тоненький голосок, настойчиво шептавший, что они совершают огромную ошибку. Рядом с Даниэлем этот голосок становился почти неслышным, а лежа ночью без сна и слушая, как за стеной он захлебывается криком, Джи не могла уже ни о чем думать и мечтала лишь хоть как-то ему помочь и облегчить страдания.
– Бесстрашная.
Она удивленно моргнула:
– Что?
– Ты хотела, чтобы я описал тебя одним словом.
– Ты действительно так обо мне думаешь?
– А что тебя не устраивает?
Кроме того, что это бесконечно далеко от истины?
– Это комплимент, – заметила Джи.
– Тебя не устраивают комплименты? Между прочим, я не только мастерски соблазняю женщин, помимо этого я еще отлично умею говорить комплименты.
Джи постаралась не обращать внимания на сладостную дрожь, пробежавшую по телу при одном воспоминании о его поцелуях и прикосновениях. Может же она, в конце концов, поговорить с ним пять минут без мыслей о сексе! Особенно если очень постарается…
– Бесстрашных людей не бывают. Все чего-нибудь да боятся, и, лишь преодолевая страхи, можно стать по-настоящему смелым.
– А чего боишься ты?
– Ну конечно, – усмехнулась Джи. – Стоит мне только сказать, что боюсь пауков, как ты сразу начнешь собирать коллекцию.
– Тогда я бы посоветовал тебе завести такого большого волосатого паучка, говорят, они одни из самых неприхотливых домашних питомцев.
От этого предложения Джи аж передернуло.
– Одного слова для тебя мало. Если бы ты попросила описать тебя двумя словами, я бы сказал, что ты не только бесстрашная, но и осторожная.
– Разве это не оксюморон?
– Думаешь, я не знаю, что это значит?
– Календарики со словом дня порой бывают весьма полезны.
– У меня для тебя есть еще одно отличное определение: замечательная и озорная.
– Осторожней, Денни. Так я могу решить, что ты уже не раз об этом думал.
– Торнадо на шпильках.
– Это уже даже не два слова, – заметила Джи, стараясь не показывать, как ей нравятся все эти определения.
– Твоя очередь. И после настойчивого советую придумать что-нибудь получше. Иногда я бываю чертовски обидчив.
Они остановились на светофоре, и, задумавшись, Джи поправила подол черно-белого полосатого платья в стиле пятидесятых. Из всех нарядов, что ей приходилось носить для журнала, этот оказался ей ближе всех, неустанно напоминая о той жизни, что у нее была, до того как все начало стремительно меняться.
Итак, слово. Причем такое, от которого и так непомерное самолюбие Даниэля не раздуется больше Техаса.
– Не можешь остановиться? – вдруг спросил он.
– Ты о чем?
– О том, как ты гладишь юбку.
Джи слегка качнула бедрами.
– А тебя что-то не устраивает?
– Меня все устраивает, просто стало интересно, отдаешь ли ты себе отчет в своих действиях.
Джи пожала плечами:
– Отличное платье.
– А теперь мне интересно: оставляешь ли ты до сих пор стакан молока и тарелку печенья для веселого толстяка в красном.
Несмотря на явную насмешку, светившуюся в глазах Даниэля, Джи решила, что просто обязана защитить свой образ жизни.
– Тем, кто умеет развлекаться, гораздо проще пережить любые трудности.
– Хочешь сказать, что я не умею развлекаться?
Джи задумалась. Она не раз видела, как братья Даниэля дурачились и гоняли мяч, но сам он… Чем же он вообще занимается помимо работы и обольщения соседок?
– А что, по-твоему, значит «развлекаться»? – спросила она, когда они проходили мимо Триумфальной арки в Вашингтон-сквер-парке, копирующей знаменитую арку в Париже.
Если бы Даниэль сейчас спросил, как предпочитает развлекаться она сама, то Джи сказала бы, что обожает обедать в тени этой арки, представляя, что перед ней не копия, а сам парижский оригинал.
И при этом каждый раз повторяет одно и то же обещание. Скоро.
Стремительно поднимаясь по карьерной лестнице, Джи чувствовала, что с каждым днем приближается к заветной цели.
Даниэль бросил на нее такой взгляд, что у нее по коже сразу же побежали мурашки.
