Даниэль вздохнул:
– Я не могу обещать, что…
– Тогда тема закрыта.
– Дай мне сперва договорить. Мы с самого начала понимали, что после стольких лет вражды нам будет непросто понять друг друга. И если…
– Ты же понимаешь, что я повторю тебе все то же самое, когда придет моя очередь задавать вопросы?
Даниэль и раньше не хотел рассказывать ей о своих кошмарах, а теперь, после того как они так хорошо поладили, он тем более не хотел, чтобы между ними встало его мрачное подсознание.
– Я должна была это сказать, – выдохнула Джи. – Я же и так понимала, к чему все идет, и почему я сразу не послушалась голоса, раз за разом повторявшего, что мы…
– Все еще совершаем огромную ошибку?
Сперва Джи удивилась, но сразу же начала злиться.
– Я не это хотела сказать.
– Тогда скажи, что я ошибаюсь.
– То, что происходит между нами, не имеет ко всему этому никакого отношения!
Даниэль вдруг понял.
– Ты стараешься не смешивать старую и новую жизнь?
– По возможности.
– И получается?
– Вполне, по крайней мере, до того как я…
– Встретила меня?
Джи улыбнулась:
– Да, до того, как встретила тебя.
– Начни с чего-нибудь простого. – Даниэль снова принялся массировать ей плечи. – Расскажи, как познакомилась со Стью.
Слегка нахмурившись, Джи немного подумала, а потом все же ответила:
– Мне было четырнадцать. Тогда я решила, что раз Джек все равно пьет, а я не могу с этим ничего поделать, то надо хотя бы создать ему как можно больше трудностей на пути к бутылке. Я обошла все окрестные кабаки и договорилась, что Джека перестанут обслуживать в кредит, а взамен я каждую неделю стану платить по несколько долларов. Я пару лет работала на двух работах, но в итоге все-таки сумела добиться своего и даже подружилась с несколькими барменами…
А заодно добилась их уважения. Жаль, что они не встретились в ту пору, но когда четырнадцатилетняя Джи боролась за выживание в городских джунглях, двадцатилетний Даниэль уже воевал в далеких краях. А если бы они познакомились еще раньше, до того как в восемнадцать он вступил в корпус… Тогда бы Джи вряд ли захотела с ним общаться, слишком уж он был горячим и необузданным, а порой совершал и не слишком благовидные поступки. Что ж, похоже, в юности Джи вела себя куда достойней, чем он сам.
– И помогло? Он стал меньше пить?
– Нет. – Джи покачала головой. – Он просто перебрался в дальние бары и стал надолго пропадать.
Даниэль замер.
– Когда Лив с тобой познакомилась, у тебя не было дома. Это из-за него?
Джи небрежно пожала плечами:
– Одна я не могла платить за аренду, к тому же, когда Джек исчез, у нас и так были проблемы с хозяином. Поэтому я просто нашла себе сухое местечко неподалеку от школы, собралась и ушла. Остальное ты знаешь.
Даниэль почувствовал, как внутри его закипает гнев.
– Но почему ты не попросила помощи? Всегда есть люди, готовые…
– Мне было уже восемнадцать, и я вполне могла о себе позаботиться, только сперва нужно было протянуть две недели до конца школы и получить диплом.
Продолжая массировать ей плечи, Даниэль пристально всмотрелся в зал, где сидела смеющаяся компания. Кем нужно быть, чтобы довести до такой жизни собственного ребенка? И почему она, несмотря ни на что, все еще продолжает о нем заботиться?
– А чем занималась твоя мама?
Джи напряглась.
– Она умерла.
– Когда?
– Когда мне было восемь. Несчастный случай.
– Что случилось?
– По дороге в магазин сбила машина.
И в годовщину ее смерти он пьет сильней всего?
– Да. – Высвободившись из-под его рук, Джи потянулась за чашкой. – Ладно, хватит на сегодня.
Даниэль снова посмотрел на Джека. Похоже, сегодня ему предстоит еще один серьезный разговор. Только на этот раз весьма короткий. Но сперва нужно узнать кое-что еще.
– Он хоть раз поднимал на тебя руку?
– Ты не…
– Я должен знать.
Джи пристально на него посмотрела, а потом все же ответила:
– Он не такой. Напиваясь, он лишь радуется и веселит окружающих, но в этом-то и заключается половина проблемы. Людям так нравится с ним пить, что его постоянно все угощают.
Как бы в подтверждение ее слов, за столиком Джека снова рассмеялись.
– Тебе повезло, – ответил Даниэль, хотя вернее было бы сказать, что повезло Джеку.
– Да, – сухо признала Джи. – Я всю жизнь только и благодарила судьбу за отца-алкоголика.
– Ты же и сама понимаешь, что я не об этом.
Изящная рука вдруг легла ему на бедро, и, как всегда, в ответ на ее прикосновение у него напряглись все мышцы, а кровь потекла быстрее.
– Понимаю, – прошептала она. – Не надо обо мне беспокоиться.
Ну конечно. Пока они вместе, он будет о ней заботиться и за нее беспокоиться.
– Он никогда бы меня не ударил, – продолжила Джи.
– А если бы он случайно тебя уронил или ты себе что-нибудь повредила, таща на себе домой, он бы это заметил? – Даниэль накрыл ее руку своей рукой, не давая отстраниться. – Как насчет того, что тебе приходилось за ним убирать, и ты ночами не спала, думая, где он и что с ним? Не все синяки остаются на теле.
– Если ты сейчас же не прекратишь, я заставлю тебя уйти.
– Я не собираюсь притворяться, что мне нет до всего этого дела.
– Возможно, но дело тут не во мне, а в тебе. Такой уж ты есть, обязательно во все должен вмешиваться.
– Не говори так, словно я строю из себя какого-то героя. – Сам он прекрасно понимал, что после всего, что было, настоящим героем ему уже никогда не стать.
– Ну так и не строй. – Второй раз безуспешно попытавшись высвободить руку, Джи покачала головой. – Я не хочу, чтобы ты меня спасал. Я хочу, чтобы ты верил, что я знаю, что делаю и что у меня для этого есть веские причины.
– Ну так назови мне эти причины.
Джи отвернулась:
– Я не хочу с тобой ссориться, но если ты сейчас не остановишься, то именно этим все и закончится.
– Назови мне хоть одну настоящую причину, почему ты все это делаешь, и я отступлюсь.
– Зачем тебе это? Только не говори, что это тоже входит в игру под названием «нам нужно научить понимать друг друга чуть лучше». К нам это не имеет никакого отношения.
– Ну вот опять. И после этого ты еще удивляешься, что людям так сложно узнать тебя поближе?
