– Ты была такой тихой, – заметил Даниэль.
– Когда вокруг много твоих родственников, простым смертным сложно вставить хоть слово.
– Только не говори, что смущалась привлекать к себе внимание толпы полицейских.
– Это тоже, – кивнула Джи.
– А почему? Если ты ни в чем не виновата…
Так, ладно, он же ничего не знает.
– Сложно избежать чувства вины, когда ты оказываешься не на своем месте.
– И ты действительно чувствовала себя виноватой?
– Тогда у меня вообще не было своего места.
– А сейчас?
– Мне нравится думать, что я завоевала себе определенный уголок в этом мире. Советую и тебе как-нибудь попробовать.
– Думаешь, я не пробовал?
– На это как бы намекает целая куча нераспакованных коробок у тебя в гостиной, – заметила Джи, стараясь не глядеть в невероятно голубые глаза, чтобы под маской спокойствия Даниэль не смог прочесть ее истинные чувства.
– Краткосрочная аренда. Или ты уже забыла?
Как она могла забыть, когда непрерывно слышала, как огромные часы отсчитывают ускользающие мгновения? Те краткие мгновения, за которые ей нужно успеть хоть как-то сократить ту пропасть, что выросла за многолетнюю войну. Войну, которую она сама же и начала.
Да еще и это задание, на которое она согласилась… Теперь они станут видеться еще реже.
Перед встречей Джи как раз переписывалась с Даниэлем, продолжая ту словесную игру, в которую она никогда не собиралась играть на работе, и улыбалась, как дурочка, обмениваясь посланиями с сексуальным подтекстом. Ну как можно быть настолько плохим? Час спустя половина женского коллектива уже расспрашивала Джи о ее новом мужчине, потому что, по их словам, такая улыбка бывает у девушек лишь от мужского внимания, и требовала подробностей. И Джи уже даже всерьез подумывала все рассказать. Больше-то рассказывать было некому…
Но тут пришла редактор, и все сразу же разбежались по своим местам, изобразив бурную деятельность. Отлично. А то еще немного, и она наверняка покраснела бы. Редактор, настоящий эталон целеустремленной женщины, полностью сосредоточенной на карьере, позвала ее к себе в кабинет и зачем-то спросила, возьмется ли Джи за ответственное задание. И еще не оправившаяся от смущения Джи сразу же согласилась. Не подумав о последствиях.
Оглянувшись по сторонам, Джи нахмурилась. Как же ей будет не хватать тепла и уюта!
– Неужели ты совсем не хочешь найти место, которое смог бы назвать домом?
– Мой дом – это Нью-Йорк, а где именно я живу, не так уж и важно.
Ну конечно. Джи всю жизнь прожила в Нью-Йорке и почти целый месяц ночевала в туннеле, так что отлично понимала разницу между городом и настоящим домом. Она посмотрела Даниэлю прямо в глаза.
– А что тебе больше всего здесь нравится?
На пару секунд Даниэль задумался.
– Работа и люди, с которыми я каждый день встречаюсь. Здесь все совсем не так, как в Калифорнии, где полжизни проходит в машине, или за океаном, где, сражаясь, ни разу не успеваешь заглянуть противнику в глаза.
Если бы она раньше давала Даниэлю хоть малейшую возможность говорить что-нибудь подобное, то уж давно была бы от него без ума.
– А что ты делал в Калифорнии?
– Служил. В Сан-Диего.
Еще одна частичка прошлого Даниэля, о которой она ничего не знала.
– Значит, Нью-Йорк.
– Да.
– Но почему именно он?
– Я уже ответил.
– И это все?
– К чему все эти расспросы? – улыбнулся Даниэль.
– Просто я не понимаю, как ты можешь называть домом этот город, когда у тебя нет даже десятка собственных квадратных метров. Неужели ты не устал жить на коробках?
– Не забывай, что очень долго все эти коробки лежали на складе. Мне же достаточно и одного рюкзака.
– Возможно, вещи морского пехотинца действительно прекрасно умещаются в обычном рюкзаке, но теперь-то ты вернулся, так почему не хочешь создать настоящий дом? Только не говори, что сменил уже десяток жилищ, потому что они тебе не понравились.
– Понравились.
– Так почему тогда ты… – Джи внезапно сама все поняла. – Это из-за кошмаров, да? Как только тебя кто-нибудь услышит или как только тебе кажется, что тебя кто-нибудь услышал… – Джи чувствовала, что права, но ее ум отказывался воспринимать такую логику. – Ладно, спрошу прямо…
– Может, не стоит?
– За океаном с тобой что-то случилось?
– Ты уже не первый раз спрашиваешь. – Даниэль прищурился. – С чего ты это взяла?
– С того, что тебя мучают кошмары. Не могли же они просто так появиться.
– Предлагаю просто о них забыть.
– Снова делать вид, что я ничего не знаю? – Она недоверчиво уставилась на Даниэля. – Ты всерьез думаешь, что это сработает?
– А почему бы и нет? Особенно если ты перестанешь говорить о них каждые пять минут.
– Когда они начались?
Джи нестерпимо хотелось помочь Даниэлю, облегчить боль и подарить хотя бы одну спокойную ночь. С той самой первой секунды, что она услышала его мучительный крик, ей казалось, что он в отчаянии зовет ее и просит помощи. Сейчас она отдала бы все на свете, лишь бы оправдать его надежду, и раз уж он так хочет хранить все в тайне, замечательно, она сохранит и этот его секрет.
Джи вдруг стало по-настоящему страшно. Похоже, она уже готова в него влюбиться.
Отгоняя непрошеные мысли, она слегка вздернула подбородок.
– А как же все разговоры про то, что нам нужно узнать друг друга получше?
– Я предлагал узнать друг друга получше, чтобы мы перестали каждые пять минут спорить и ссориться, и, если ты еще не поняла, продолжая этот разговор, ты добьешься прямо противоположного.
– Если для того, чтобы тебя разговорить, обязательно нужно спорить и ссориться, я и на это готова.
– Мы оба отлично знаем, что ты только к этому и стремилась с той секунды, как я сюда вошел.
Джи буквально чувствовала, как он снова от нее отдаляется.
– Даниэль, когда они начались?
– И вот я снова стал Даниэлем. – Он взялся за куртку, висевшую на спинке стула. – Может, я войду еще раз, и мы попробуем начать вечер заново?
– Нравится тебе или нет, но с первой же ночи, что ты здесь поселился, эти кошмары стали еще и моими, – заметила Джи, провожая его до двери.
– Теперь ты хочешь разговорить меня, заставив чувствовать себя виноватым? – Даниэль стиснул в руке куртку. – Продолжай в том же духе, и ты так хорошо начнешь меня понимать, что станешь обращаться ко мне по имени, званию и личному номеру.
