– …да, есть очевидные физические различия. Однако можно с первого взгляда понять, что основная технология у них одинакова. Обширный, возможно, неограниченный, запас голографической памяти. Поверхностная трансдукция звука на широком конце… но основной вид коммуникации – визуальная, посредством предоставления изображений и с помощью символических манипуляций. Определенная поверхностная тактильная чувствительность. И, конечно, полное отсутствие подвижных частей.
– Да, это общее, – вмешалась Анна Арройо. – Тем не менее Гаванский артефакт создает проекции более широкого спектра и изображает целую общность разумных цивилизаций, в то время как этот представляет только одну.
Доктор Нгуен кивнул, его элегантно заплетенные косички дрогнули.
– Разумно предположить, что одна разумная раса или цивилизация послала волну таких объектов, а остальные их сдублировали…
– И продолжали посылать собственные модифицированные камни, с представителями всех разнообразных составляющих растущей цивилизации, – заключила Анна. – Пока одна из этих рас не решила нарушить традицию, представив иную точку зрения.
Бин воспользовался этим поворотом в разговоре – подальше от технических проблем, поближе к общей истории, рассказанной камнем.
– Разве… не ясно, кто появился вторым? Посланец хочет, чтобы мы отказались слушать лжецов. Кажется… то есть… разве не ясно, что он имеет в виду существ, живущих в Гаванском артефакте?
Конечно, всех забавляли его попытки говорить на литературном пекинском диалекте, с классической грамматикой, без акцента Хуанпу и без жаргона. Но теперь Бин знал, что существуют разные забавы. И хотя Анна и Пол выбрали презрение, куда важнее снисходительная улыбка доктора Нгуена. Доктор как будто одобрял попытки Бина.
– Да, Сянбин. Мы – в настоящее время – можем предположить, что, предупреждая нас о врагах и лжецах, наш мировой камень говорит о Гаванском артефакте или о таких же камнях. Вопрос в том, что с этим делать?
– Предупредить всех! – предложил Ян Шэнсю. – Вы видели, как тот, другой, камень взбудоражил всю планету историей, рассказанной послами – существами, живущими в нем. И хотя в их рассказах досадно мало подробностей, он полон глубокого обезоруживающего оптимизма: он уверенно заявляет, что человечество приглашают присоединиться к доброжелательному межзвездному сообществу. В наши дни нигилизма и отчаяния люди всех континентов готовы поверить чужакам, связать с ними свои надежды!
– А разве это так плохо? – спросила Анна.
– Возможно, да, если в основе ложь! – прервал Пол. Они с Анной напряженно смотрели друг на друга. Их сосредоточенность разрушил голос со стороны:
– А как же другие?
Менелауа так свирепо посмотрел на Бина, что тот смешался и его пришлось успокаивать, чтобы смог договорить.
– Пожалуйста, продолжай, сынок, – попросил доктор Нгуен. – О каких других ты говоришь?
Бин глотнул.
– О других… камнях.
Нгуен осторожно, сдержанно разглядывал его.
– Пожалуйста, объясни, Сянбин. Какие камни ты имеешь в виду?
– Ну… уважаемый… – Бин набрался храбрости и заговорил, медленно и осторожно. – Когда я впервые здесь оказался, вы… великодушно разрешили мне просмотреть отчет… тайный отчет с изложением легенд о священных жемчужинах и камнях… которые, как утверждалось, показывают поразительные вещи. Некоторые из этих историй хорошо известны – про хрустальные шары и драконьи камни. Другие передавались из поколения в поколение в семьях или тайных обществах. Вы сами сказали, что одно такое сказание уходит в прошлое на девять тысяч лет, верно? И вот… интересно было бы сопоставить эти легенды с тем, что мы видим перед собой… и однако…
Он замолчал, не уверенный, что надо продолжать.
– Дальше, – сказал богач – представитель группы богачей со всей Азии.
– Однако… я не понимаю, почему этот отчет так взволновал людей… заставил потратить столько денег и сил… на поиски таких камней! Я хочу сказать… почему современные люди – ученые люди вроде вас, доктор Нгуен, – верят в такие истории больше, чем сказкам про демонов?
Бин покачал головой; он не стал говорить, что всю жизнь верил в духов – отчасти. Да и все остальные тоже.
– Мне кажется, прежний владелец мирового камня…
– Ли Фанлю, – подсказал Ян Шэнсю; до этой минуты Бин никогда не слыхал это имя. Это тот, кому принадлежало до Потопа поместье с тайным подвалом, в котором Бин и нашел камень. Он благодарно кивнул.
– Ли Фанлю могли арестовать, подвергнуть пыткам и казнить из-за слухов…
– Что он владеет чем-то подобным. – Доктор Нгуен кивнул, и его бусы негромко звякнули. – Пожалуйста, продолжай.
– А потом вы и ваши… соперники… напустились на меня, когда я только намекнул, что могу продать сверкающее белое яйцо. Очевидно, когда объявили о находке Гаванского артефакта, уже существовали группы, которые знали…
Он поискал подходящие слова. И внезапно в нижней части правой линзы на полоске, отведенной для ир, появился незнакомый китайский иероглиф плюс цепочка латинских букв с указанием тональности и произношения по системе пиньинь. Поближе познакомившись с Бином, полоска ир делала это все чаще – предугадывая, что он захочет сказать, и помогая ему.
– …масштабы возможностей… – старательно произнес он, одновременно пальцем чертя на ладони иероглиф (распространенный обычай, когда смысл слова незнаком). И увидел, как остальные заулыбались. Они к такому привыкли.
– Просто трудно поверить, что могущественные люди идут на такие хлопоты… так лихорадочно ищут вещь, даже когда уже узнали о Гаванском артефакте… разве что они верят в успех. Или у них есть основания считать, что легенды не просто легенды.
Он посмотрел на доктора Нгуена, удивленный собственной смелостью.
– Наверно, многое не попало в этот отчет, сэр. Может ли быть, что у некоторых групп уже есть мировые камни? Сейчас, в нашу эпоху?
Менелауа покачал головой и рявкнул:
– Какой вздор!
– Почему же, Пол? – отозвалась Анна. – Это хотя бы отчасти объясняет временно́е совпадение. Может, такие штуки, своего рода послания в бутылке, давно летают по нашему пространству. Одни ждут на орбите, пока на Земле появятся астронавты, другие приземляются – возможно, случайно, как этот, или намеренно – каким-нибудь образом. Большинство разбиваются или тонут в море. Но как растению, рассылающему тысячи семян, достаточно, чтобы всего одно семя пустило корни…
Ян Шэнсю возразил:
– Будь их много, разве геологи, искатели сокровищ или просто фермеры, пашущие землю, не нашли бы упавшие? Даже если бы они разбились или сгорели, все равно об этом стало бы известно!
Анна пожала плечами.
– Мы понятия не имеем, что происходит с этими штуками, когда они бьются. Может, они быстро превращаются в камень, напоминающий типичные скальные структуры, или могут превратиться в песок, пыль, даже пар.
