Вооруженные корабли, направленные сюда для обследования, не сумели найти стрелков. Несмотря на огромные награды, предложенные за живого или мертвого ФАКРа, все эти машины всегда словно исчезали – или слишком хорошо прятались, когда появлялись люди.
Наконец мы пришли к выводу, что они все еще ведут последнюю битву, которая когда-то давным-давно развернулась в Солнечной системе. Уцелевшие, те, кто заключил сделку с дьяволом – межзвездными кристаллами. Боевая машина может уничтожить соперников для той или иной фракции кристаллов. Эта фракция расплатится за помощь, когда завладеет местной цивилизацией. В обмен на помощь ФАКРы могут поучаствовать в насаждении новых порядков.
Биологи проводят ясную параллель с тем, как ведут свою пагубную работу некоторые природные болезни, когда вирусы и бактерии прокладывают друг другу дорогу. Один экзосоциолог утверждал, что Последнюю Машину Войны – той самой войны, что опустошала Солнечную систему десятки миллионов лет назад, – запустило прибытие межзвездных кристаллов-вестников.
Когда стало казаться вероятным, что Гаванский артефакт без всякого соперничества завоюет человечество, прочие фракции космических посланцев все поставили на то, чтобы привлечь наше внимание, принеся в жертву свои части для устройства подземных взрывов «приходите-забирайте» либо пролетая над нашими головами и испуская рискованные сигналы «я здесь». Но эти боевые машины, ФАКРы, ждали здесь долгие эпохи, чтобы сразиться за одну фракцию кристаллов против другой. Помочь одной фракции быть услышанной… и уничтожить остальных, помешать им вести свое рекламное вещание.
Все это укладывается в схему Дарвина… так говорят лучшие умы, добавляя: у эволюции свирепая логика.
Но что выигрывает эта штука, стреляя по нас?
Следя за вращением, Тор понимала, что есть другой, более важный вопрос:
Как я отсюда выберусь?
Недостаточно просто обогнуть ползком древнюю балку, узкую и дырявую. А положение Гэвина, вероятно, еще хуже.
Надо что-то предпринять, и поскорей.
– «Уоррен», «Ибн Баттута» просканировал каменные обломки?
Да, Тор, с помощью пассивных телескопов. Результаты неокончательные. Замечены каменные обломки и песчаные облака и обнаружено с полдюжины аномалий, которые могут служить укрытием для стрелявшего. С помощью активного радара можно было бы уловить резонанс обработанного металла…
– Или спутать его с никелевым метеоритом. А стоит им только включить активные лазеры, как эта проклятая штука поймет, что у нас есть союзник. И поменяет место задолго до того, как обратный сигнал дойдет и корабль сможет пустить в ход оружие. Шесть световых минут туда и обратно – огромный промежуток.
Не вижу погрешностей в ваших рассуждениях. Тогда наш лучший выбор таков: мне придется выйти из тени и забрать вас обоих. Враг, возможно, не решится начать бой с противником моих габаритов.
– А если мы ошибаемся? Допустим, эта проклятая штука выстрелит по тебе?
Тогда я вступлю в бой.
– Ты не успеешь сделать ни выстрела. Ну, может, один успеешь.
Согласен. Я рассчитал, что в худшем случае ФАКР, обладая большой точностью, уничтожит мое оружие, а потом атакует двигатель. Но я все равно успею расположиться между стрелком и вами, чтобы вы с Гэвином могли попасть на борт. Даже если меня выведут из строя, мое внутреннее радиационное убежище позволит вам продержаться до прихода помощи.
Тут вмешался другой голос:
Прекрати! Я могу ждать месяц или два. Но Тор умрет с голоду или сойдет с ума.
Тор тронула забота напарника – она впервые слышала, чтобы он так говорил.
– Спасибо, Гэвин. Но прекрати вещание. Это приказ.
Щелчок, и он умолк… возможно, в самое время, чтобы противник не успел его засечь. Тор взвешивала свои возможности.
Среди плюсов: «Ибн Баттута» может стать могущественным союзником, если далекий крейсер сумеет всего раз, ударив лучом, застать противника врасплох и точно определить его положение; впрочем, когда шесть минут спустя он получит ответный сигнал, эти данные уже устареют. Удвойте световой лаг, и современное оружие крейсера оказывается бесполезным.
Затем есть «Уоррен Кимбел», стоящий гораздо ближе, но куда менее грозный. Вдобавок «Уоррену» потребуется несколько минут, чтобы выйти из тени астероида, и все это время он будет уязвим для первого выстрела. Или нескольких выстрелов.
Тор проверила состояние роботов. Здесь, с ней, или возле Гэвина их десяток в приличной форме.
И наконец… я сама.
Тор не очень нравился план, который складывался у нее в голове. Откровенно говоря, он слишком напоминал те отчаянные меры, какие она приняла давным-давно на обреченном цеппелине рядом со смельчаком, чьим именем назван ее корабль.
Но я не вижу другого выхода.
И расчет времени действительно будет критичным.
Может, мне следовало сидеть дома, оставаться журналисточкой.
– Хорошо, – сказала Тор, бросив взгляд на шифрующий монитор. – Вот как мы поступим…
НЕБО ОДИНОЧЕСТВА
Четвертое воззвание к затаившимся
Если все прошлые годы вы следили за нашим радио, телевидением и Интернетом и причина вашего молчания в том, что вы изучаете нас и проводите политику невмешательства, позвольте заверить, что мы понимаем эти соображения.
Наблюдение за примитивными племенами и культурами как будто требует определенного периода молчания, невмешательства в естественное поведение объекта. Конкретными причинами тут могут быть научная отстраненность, или желание дать нам возможность еще некоторое время наслаждаться нашей «невинностью», или, возможно, то, что мы необычны в каком-то редком или ценном отношении. Можно придумать множество причин, по которым вы оставляете поток информации односторонним – от нас к вам, – и никогда иначе. Подобные рассуждения обычны среди наблюдателей-людей.
Конечно, кое-кто из нас может возразить, что было жестоко с вашей стороны не вмешаться во время убийственных мировых войн или опасной холодной войны, когда сообщение о контакте могло уберечь нас от почти верного уничтожения. Или вы могли бы предупредить нас об опасности экологической деградации и о многих других опасностях. Можно назвать бессердечием утаивание от нас передовых технологий, способных решить многие наши проблемы и спасти миллионы жизней.
Откровенно говоря, многие скажут, что мы справились сами и очень достойно. Они гордятся тем, что мы проявляем первые признаки зрелости и добились этого собственным тяжелым трудом. Если цель вашего молчания в том, чтобы мы обрели это достойно, она не лишена смысла…
…если только это не предлог, проявление практичности, стремления скрыть более эгоистические причины.
Вмешиваться или нет? Вопрос нравственный и научный. Вы отвечаете на него, желая проверить, решим ли мы сами свои проблемы. (Возможно, мы справляемся лучше, чем вы ожидали?) Ваши причины, возможно, даже еще важнее.
