– А это что? И как может помочь нам распространять Панацею?
Хэмиш не мог ничего добавить. А больше всего на свете он ненавидел одно: не иметь возможности что-нибудь сказать.
И поэтому – с отчетливым волнующим наслаждением – заметил, что можно было прокомментировать. Внутри зонда ниже насыщенных волшебством паров что-то происходило.
– Стоп, – сказал он, глядя мимо Лейси в глубины. – Думаю, у нас гость.
Все увидели поднимавшуюся изнутри гуманоидную фигуру, сначала миниатюрную, но быстро растущую. Вначале Хэмиш решил, что это еще одна АМЛ – моделированная личность. Но эта фигура казалась более простой, почти двумерной. Она поднималась все выше, без труда и не притворяясь, будто «идет».
Лейси и Профну присоединились к нему на более высоком уровне, но Птицаженщина осталась внизу следить за числами.
В приближающейся мультяшной фигуре не было попытки подражания реальности. Глашатай с сообщением, сообразил Хэмиш; фигура приблизилась, и Эмили Тан вскрикнула:
– Джеральд!
Фигура затормозила и перелетела на следующую мыслеплатформу. Не полномасштабное виртуальное существо, а упрощенное подобие знаменитого астронавта-исследователя. Запись, которую сопровождает ир.
Хэмиш просто не сумел сдержаться. У него это вырвалось само, и он поклялся, что никогда не будет сожалеть об этом.
– Доктор Ливингстон, полагаю?
Открыватель первого артефакта повис над группой, едва заметно кивнув Хэмишу.
Боюсь, это всего лишь почетное звание.
Привет, Эмили. И Лейси. И все остальные.
Вам потребовалось немало времени, чтобы запустить процесс. На десять процентов больше, чем в среднем. Шесть миллионов других копий уже вышли на связь.
Лейси отступила на шаг, прижимая руку к груди.
– Значит, цивилизация нас не забыла, не отказалась от нас? И не взорвалась?
Фигура печально покачала головой.
Миллионы зондов и виртуальные обитатели в каждом из них пришли к одному и тому же мрачному заключению, предполагая самое худшее. Что за мрачная компания! Если когда-нибудь мы повторим старую рассылку, надо будет включать в экипажи больше оптимистов. Или хотя бы предохранить вас, АМЛ, от лишних сомнений.
Отвечаю на ваш вопрос: нет, мы по-прежнему топчемся на Земле и в Поселениях, нам удалось очень вовремя открыть модель неудачи. Иногда мы получаем небольшую передышку и обретаем уверенность. В других случаях едва удается избежать паники. Восстанавливаем планету. Отстраняем тиранов и демагогов. Справляемся с боготворцами и ностальгией любителей старины. Постепенно учимся использовать свое многообразие с выгодой.
Аватар Джеральда Ливингстона развел руками:
Что касается того, чтобы бросить вас и отказаться от вашей миссии… Зачем отказываться от такого важного вложения средств? Вам предстоит большая работа!
Особо Мудрый выступил вперед и встал напротив виртуального вестника.
– Тогда почему перестал стрелять лазер? Вышел из строя? Мы движемся лишь на одной сотой от планировавшейся и необходимой для отправления скорости. Когда завершат ремонт и построят новые лазеры? Если долго откладывать, нам придется заново рассчитывать встречу с целью.
Джеральд воздел палец.
Во-первых, лазер в полном порядке. Когда ваша оптика заработает, оглянитесь на свой дом. Вы увидите, что лазер никто не отключал – он один неспешно, но методично запускает по расписанию особые экспериментальные зонды. Не столь дорогие, как ваша экспедиция, которая потребовала миллионов зондов.
Что касается ваших жалоб на скорость, на самом деле ваш корабль идет строго по намеченному курсу. Никакие изменения или лазерные толчки не требуются.
Ом взвыл:
– Да это нелепость! На такой скорости ни один из зондов не покинет Солнечную систему!
Полученный ответ совсем не понравился старейшему из разумных существ. В голосе астронавта звучал мягкий сарказм.
Боюсь, это ложная посылка, достопочтенный Ом.
Вы всегда были склонны к этому… друг мой.
Хэмиш видел, что округлый чужак страшно разгневался. Следующие его слова походили на вырывающееся из дыхательных трубок фырканье.
– Какая… ложная… посылка?
Та, что ваш кристаллический корабль должен был посетить другую звездную систему. Или что вы – межзвездные послы.
Или межзвездные паразиты.
Изображение Джеральда Ливингстона замолчало, как, должно быть, происходило на борту миллионов других зондов, когда туда доставляли аналогичные известия. Несмотря на потрясение, Хэмиш оценил драматический эффект.
Кстати, Солнечную систему вы не покинули, потому что не должны были это сделать.
Эмили Тан сделала шаг к своему старому товарищу и любовнику.
– Значит, наша цель?..
Улыбка сделала смоделированного астронавта почти реальным.
Конечно, моя дорогая, вы уже на месте.
97
Образы
– Пятьсот пятьдесят астрономических единиц от Солнца. Мы за Нептуном, Плутоном и поясом Койпера. За пределами гелиопаузы, где прекращается солнечный ветер и официально начинается межзвездный вакуум, – объясняла Лейси остальным. – И все это всего в шестнадцати световых часах от Земли. Ближайшие звезды – в нескольких световых годах от нас. При нашей нынешней скорости мы едва коснемся внутреннего края облака Оорта, огромного собрания комет, окружающего Солнце, и начнем обратный путь.
– Когда это произойдет? – спросила Эмили.
Птицаженщина пискнула в ответ. И Хэмиш неожиданно понял, что может перевести ее сообщение без помощи очков.
триста двенадцать лет
а потом нырнем, как сокол,
к свету
– Но когда мы полетим обратно, – добавила Лейси, – это будет быстрый, короткий, как у кометы, проход, а за ним новые столетия здесь, в холодной зоне. И так далее до бесконечности.
Хэмиш собрался уходить, не зная, как вести себя.
В глубине души он чувствовал, что его предали. Им манипулировали! Его использовали земные власти, грандиозный замысел которых – отправка десяти миллионов зондов с Панацеей – оказался…
…розыгрышем.
Слово пробилось из подсознания с такой силой, что Хэмиш на мгновение буквально увидел, как оно блестит перед ним в пространстве. Несмотря на глубокую обиду, он про себя не мог не улыбнуться мрачной иронии.
Хэмиш, тебе ли, великому мастеру розыгрышей, на что-то жаловаться?
А кому? – горячо возразил он себе. Но не мог не заметить: его внутренний конфликт был таким ярким, таким богатым и сложным, что заставлял его чувствовать себя реальным, из плоти и крови, как никогда с момента пробуждения в этом мире. Гнев и ирония как будто усиливали ощущение…
