Хуже того, время уходило. Рыбы стало меньше – особенно с той ночи с медузами, когда все живое словно покинуло залив Хуанпу. Теперь сеть редко приносила добычу, а обеденный котелок часто оставался пустым.
Вскоре иссяк и скромный запас денег.
Удача непостоянна. Мы стараемся контролировать поток ци, воздвигая шесты своих навесов в симметричном порядке и обращая вход в сторону улыбчивого южного ветра. Но как достичь гармонии равновесия здесь, на берегу, где такой буйный прибой, где потоки воздуха, воды и стрекающих чудовищ устремляются куда вздумается?
Неудивительно, что китайцы часто поворачивались к морю спиной… и, по-видимому, поступают так по сей день.
Кое-кто из соседей уже сдался, отказавшись от своих участков, отдав их медузам и наступающей воде. Всего неделю назад Сянбин и Мейлин присоединились к мародерам, собравшимся на брошенном участке; они вытаскивали метлоновые сваи, сворачивали сети из наноткани, и после них осталась только груда гнилого дерева, бетона и штукатурки. Небольшое подкрепление собственных перспектив за счет несчастья соседей…
…пока не настанет наша очередь смириться с неизбежным. Отказаться от тяжкого труда и мечтаний о собственном участке. Вернуться к старой работе в вонючий хоспис, вытирать слюну с подбородков маленьких императоров. С каждым укоризненным взглядом Мейлин Бин впадал во все большее отчаяние. А потом, в свой третий поход в город с образцами, увидел нечто такое, что взволновало и сильно напугало их обоих.
Он шел по бульвару Небесных Мучеников и собирался уже перейти улицу Семнадцатого Октября, когда толпа вокруг него как будто внезапно остановилась.
Впрочем, остановились не все, но достаточно, чтобы ритмичный шум города вдруг стих. Бин уткнулся в спину хорошо одетого пешехода, который выглядел таким же озадаченным, как он сам. Они обернулись и поняли, что примерно треть остановившихся смотрит словно бы в пространство, что-то бормоча про себя; кое-кто даже в изумлении разинул рот.
Бин сразу понял, что все эти люди в очках, линзах, контактных зонах пребывают в каком-то виртуальном пространстве – может, идут по стреле-указателю к цели или занимаются делами, а остальные просто одевают свой город цветами, растительностью джунглей или раскрашивают волшебными оттенками. Но все это настраивает их на восприятие срочных и важных новостей. И вскоре свыше половины пешеходов начали сдвигаться в стороны, полубессознательно направляясь к ближайшей стене, чтобы уйти от напряженного движения; их сознание в это время было где-то совсем в ином месте.
Видя, что многие погружаются в новостной транс, полный джентльмен чертыхнулся и вытащил из кармана очки. Он тоже прижался к стене ближайшего здания, заинтересованно захмыкав, когда его ир стал передавать информацию.
Бин ненадолго задумался, не следует ли испугаться. Городская жизнь полна опасностей, не все из них сравнимы с Днем ужаса, но люди, жмущиеся к стенам, не казались испуганными, скорее сосредоточенными. По-видимому, непосредственной опасности не было.
Между тем многие из тех, кому не удавалось подключиться, требовали у спутников словесных пояснений. И Бин подслушал несколько замечаний.
– Артефакт… слухи… они подтверждаются!
И:
– Пришельцы существуют… появилось изображение… вероятность впервые превысила пятьдесят процентов!
Пришельцы. Артефакт. Разумеется! Эти слова слышны уже с неделю. Слухи – постоянный фон жизни, как мусор на поверхности мыльного прилива. Глупости, недостойные даже крохи того времени, которое есть у них с Мейлин по вечерам после тяжелого дня. Выдумка, конечно, или розыгрыш, маркетинговый рекламный прием. В любом случае это не его забота. Но сейчас Бин удивленно моргал: слишком многие заинтересовались. Может, стоит вечером поискать бесплатную передачу об этом. Вместо обычных средневековых романтических историй, которые предпочитает Мейлин.
Хотя многие отступили в стороны и погрузились в вир-пространство, оставались еще сотни пешеходов, которым было все равно или которых занимало что-то другое, и они считали, что могут узнать новость потом. Они воспользовались тем, что тротуар опустел, и скорее пошли по своим делам. Что следует сделать и мне, решил Бин, быстро переходя улицу, пока мимо, объезжая водителей-людей, которые остановились у обочины, ехали машины, управляемые ир.
Пришельцы. Из космоса. Может ли такое быть? Бин вынужден был признаться, что новость расшевелила его давно спящее воображение.
Он свернул на улицу Ароматной Гидропоники и вдруг остановился. Люди, погруженные в новостной транс, зашевелились, переговариваясь – в реальной жизни и через сетку, возвращаясь тем временем на тротуар и возобновляя свои походы по делам. Но теперь наступила его очередь отвлечься: он взглянул в витрину магазина, торгующего видеооборудованием.
Внутри сверкал новый трехмерный аппарат, предлагая в кубе открытого пространства поразительное изображение призрачных полупрозрачных демонов.
Так Бин впервые увидел их – словно нарисованных героев одной из дешевых фантастических драм, которые любила Мейлин: один похож на обезьяну с огненной шерстью, другой на лошадь с раздутыми, похожими на пещеры ноздрями, а щупальца третьего заставляли думать о морских чудовищах. Они толкались, пытаясь встать друг перед другом.
Пугающая троица, да. Но не эти твари заставили Бина замереть. Их дом. Где они стояли. Объект, ограничивавший их свободу, возможно – державший в заключении.
Бин сразу узнал его. Более чисто и четко очерченный, без углублений и царапин и чуть более длинный. Тем не менее явный родич того, который сегодня утром Бин оставил в доме на линии прилива, в доме, который делил с женой и сыном.
Бин с трудом сглотнул.
Я считал, что был осторожен, когда искал сведения об этой штуке.
Но осторожность – понятие относительное.
Мешок с дешевыми земными камнями он оставил, точно приношение, перед трехмерным изображением. Теперь, когда он побежит домой, камни только помешают ему.
ЭНТРОПИЯ
В начале века фонд «Спасательная шлюпка» распределил сценарии гибели человечества по четырем категориям.
Катастрофы – человечество и разум на Земле исчезают. Причины разные, от ядерной войны до поглощения экосистемы прожорливыми, созданными людьми черными дырами или уничтожительными эпидемиями наноустройств.
Распад – человечество выживает, но так и не реализует свой потенциал. Например, уничтожение среды обитания и истощение ресурсов могут протекать так медленно, что немногие уцелевшие найдут себе подходящую нишу. Мировое сообщество введет сверхэкономию, скучную, безжалостную и постоянную.
Подчинение – постчеловечество уцелеет в неких измененных формах, но будет ограничено в своих возможностях. Возьмите все рассказы о господстве супер-ир или невыносимых трансцендентных недосуществ. Или фантастические рецепты, которые тысячи лет предлагали со всех сторон утописты, причем каждый был уверен в неизбежности своего «пути». Предположим, один из этих замыслов действительно осуществится. Мы можем «идти вперед» каким-нибудь извращенным образом. Станем совершенно одинаковыми.
