Ему нравилось хорошее вино и еда, общество думающих людей. Он говорил остроумно, но тихим голосом, и часто его комментарии никто не слышал в шумной компании. Казалось, его это не обижало. Он смеялся, когда другие произносили нечто остроумное. Записывал эти шутки в своих дневниках или цитировал в письмах. Много читал. Переписывался со многими людьми. Он поддерживал дружбу с обеими сторонами в период борьбы фракций, который пришелся на его молодость и продолжился в более поздние годы. В этом он проявлял мужество, но делал это незаметно. Можно сказать, что его отказ занять должность при дворе означал отказ встать на чью-либо сторону.
Его единственное столкновение с великими событиями случилось почти в конце его жизни. Его приговорили к ссылке по приказу помощника первого министра на самый дальний остров Линчжоу, что наверняка закончилось бы гибелью человека с затрудненным дыханием. Приговор отменил сам император, при драматических обстоятельствах, имевших свои последствия.
Он отличался очень высоким ростом, Линь Ко, и слегка сутулился, словно извиняясь за это. Его официальная каллиграфия была четкой, иероглифы выстраивались прямыми рядами на странице, не были особенно примечательными. Его скоропись, которую редко кто-то видел, была другой: напряженной, энергичной.
Сады были его страстным увлечением, и он много путешествовал, чтобы осматривать и описывать (с разрешения владельцев) сады придворных и различные деревенские поместья тех, кто уехал из Ханьцзиня. Он написал эссе о любимом Гэнюэ императора Вэньцзуна. Стиль его письма в этих маленьких произведениях был, возможно, слишком восторженным и льстивым, и поэтому некоторые поздние историки не обращали внимания на его эссе о саде императора. Они рассудили, что никакой сад на земле, даже императорский, не мог быть таким, каким Линь Ко описал Гэнюэ перед тем, как сад был уничтожен. Собственно говоря, это единственное сохранившееся подробное описание сада.
В том, что может уцелеть, есть элемент случайности. Это не всегда зависит от славы или выдающегося качества. Были поэты Третьей и Пятой династий и даже некоторые гиганты Девятой династии, от которых почти ничего не осталось, кроме похвалы их коллег и имени. То же можно сказать и о художниках, мастерах каллиграфии. Их работы часто сохранялись лишь в копиях, сделанных с оригинала, если вообще сохранялись. Есть стихи о картинах, но сами картины утрачены.
Маленькая книжечка Линь Ко о Гэнюэ уцелела, потому что он разослал несколько экземпляров, со скромными личными дарственными надписями, некоторым знатным людям в провинциях, некоторые из них жили к югу от Великой реки – именно там и были позже обнаружены эти экземпляры.
Он женился один раз, вскоре после сдачи экзаменов, и не женился снова после смерти жены, и даже не взял наложницу, что было необычно. Говорили – те, кто удосужился обратить на него внимание, – что это был брак по любви. У него была одна дочь.
Тем не менее, если ценить тихую жизнь, то можно сказать, что Линь Ко прожил хорошую жизнь. Не каждый мужчина или женщина, плывущие по течению реки, будут фигурой сильной или значительной. Некоторые просто сидят в лодке вместе со всеми нами.
Один император в древности написал, что в присутствии хорошего человека он видит, как в бронзовом зеркале, отражение того, какой должна быть добродетельная жизнь.
Сам Линь Ко сказал бы, что его наследство – это его дочь. Или не сказал бы. Он в это верил, но никогда не высказывал эту мысль вслух из страха взвалить такое бремя на ее плечи, а так не следует поступать ни с кем, не говоря уже о ребенке, которого он так сильно любил с самого начала ее дней до конца своих дней.
* * *
Теперь в поселке клана императора едят зараженный личинками рис, а колодец постоянно охраняют и на семью разрешают брать в день три небольших сосуда воды.
Они идут за своим рисом и водой каждое утро. Сварить рис сложно. Все разбирают внутренние стены и полы в комнатах верхних этажей на дрова. Дома стали опасными, люди падают и умирают.
Шань взяла одну из шляп мужа и пришила свою внутрь, для тепла. Ей кажется, она похожа на базарного артиста, который смешит детей и фермеров за те монетки, что бросают ему в коробку.
Базары опустели. Продавать нечего. Люди в основном сидят в домах, спасаются от ветра. Те, кто бродит по Ханьзиню, часто пытаются пробраться в дома или лавки умерших – в поисках дров, остатков еды. Чего угодно. Они съели всех кошек и собак. Улицы патрулируют городские стражники и солдаты, солдаты Дайяня. У них приказ убивать пойманных на мародерстве. Так они и поступают – поддерживают порядок (или иллюзию порядка).
Она сама каждое утро ходит на главную площадь за едой. Берет с собой двух из четырех оставшихся женщин. Остальные сбежали до того, как заперли ворота. Они стоят в очереди, кутаясь от холода. Она почти не чувствует холода. Горе – это холод куда более пронизывающий.
Ци Вай проявляет должное сочувствие: он уважал ее отца. Ее муж в эти дни превратился в человека, которого преследуют призраки. Она слышит, как он иногда уходит из дома по ночам. Она знает, куда он ходит.
Он ужасно боится, что странная охрана их склада прекратится и коллекцию увезут. Она знает, чей это приказ, а он не знает. Этот страх лишает его сна и покоя. Он не может понять, почему коллекцию не тронули, хотя почти все остальные ценности в городе отобрали и вывезли в фургонах за северные ворота еще неделю назад.
Поэтому он сторожит хранилище. Один, в холодной тьме или при дневном свете, после восхода бледного солнца. Он измучен, щеки ввалились, бородка неухоженная. Однажды утром она поймала его до того, как он вышел. Она несет рис, а служанки – воду. Шань заставляет его сесть и подстригает бородку, выполняя работу служанки.
Или рабыни всадника-победителя. Когда она засыпает, ей снятся поросшие травой луга, расстилающиеся во все стороны, пустота.
Начались переговоры по определению цены за мужчин и женщин, которых отдадут алтаям. По-видимому, им нужно много ремесленников, искусных мастеров. Им нужны женщины. Она пытается представить себе, как они составляют эти списки под открытым небом, возле юрт. Женщины помоложе ценятся дороже, как и аристократки. Она – дочь придворного. Она из клана императора. Она еще молода. Ей снится степь, и она просыпается в холодные ночи.
Новый год уже почти наступил.
Ее отец мертв. Она каждое утро зажигает свечу, оставляет (маленькую) тарелочку вареного риса на алтаре по вечерам и каждый день пишет строчку стихов или слова Мастера Чо, тщательно складывает бумажку и тоже оставляет ее на алтаре.
Она слышала, что некоторые животные зарываются глубоко под землю и сворачиваются в плотный клубок вокруг собственного сердца, чтобы проспать всю зиму, почти как мертвые.
Ей этого тоже хочется. Она не надеется, что весной наступит пробуждение. Она помнит, что говорится в учениях о тех случаях, когда для женщины считается добродетельным лишить себя жизни, но не допустить позора и унижения.
Оказывается, она слишком разгневана, чтобы так поступить. Ей хочется убить кого-нибудь другого. Ей хочется жить, чтобы помочь изменить то, чем всё это стало, или увидеть, как это сделают другие, так как она всего лишь женщина и у нее нет меча.
