– А завтра ты можешь отнести на шелковую ферму два ведра и предложить им их даром, а не за десять монет. Они простят тебя, и ты это знаешь. А теперь тебе надо развернуться и идти домой.
Мальчик уставился на него. Потом кивнул головой.
– Ладно. За двадцать пять. Деньги вперед.
Люди Цзыцзи радостно завопили. «Первый радостный звук за весь день», – подумал он. Судья поспешно сунул руку в недра своей одежды и отсчитал монеты (и одновременно показал свой слишком толстый кошелек). Все остальные встали и смотрели, как он кладет деньги в ладонь продавца вина.
– Ведро ваше, – сказал мальчик. – Ну, вино ваше. Мне нужно ведро.
Один из солдат Цзыцзи взял его и, выказав больше здравого смысла, чем другие торговцы до него, отнес его в тень. Другой бросился доставать из тюков на одном из осликов два черпака. Они столпились вокруг ведра.
Сделав над собой почти сверхчеловеческое усилие, стараясь проявить сдержанность руководителя, Цзыцзи остался стоять на месте.
– Оставьте мне два последних черпака! – крикнул он. Интересно, завоюет ли он этим хоть какое-то их расположение.
Он сомневался, оставят ли они ему два черпака.
Другой отряд отошел на свою сторону дороги, громко болтая и смеясь: они пережили приключение и очень быстро выпили вино. «Наверно, теперь они уснут», – подумал Цзыцзи.
Продавец вина отошел от обеих групп и присел тень, в ожидании своего ведра. Ему только что облегчили дневной труд. Он сможет повернуть обратно и уйти домой.
Цзыцзи наблюдал, как его люди окружили вино и пьют слишком быстро. Судья, как и следовало ожидать, только что выпил третий ковш. Никто не собирался ему возражать. Кроме Цзыцзи, наверное. Он нехотя встал. Его больше обрадовало бы, если бы они сделали все, как положено, и сами принесли ведро с двумя последними черпаками вина своему командиру.
Он вздохнул. В наше время редко поступают, как положено. Они живут в печальном мире. Он бросил взгляд через дорогу, на лес на другой стороне.
Все шестеро торговцев выходили на дорогу. Трое держали в руках мечи. Двое держали свои посохи, как оружие. Продавец вина поднялся на ноги. И не спеша подошел к другим торговцам. Один из них подал ему короткий лук и колчан со стрелами. Это человек улыбался.
Цзыцзи открыл рот и издал предостерегающий крик.
В ту же секунду судья тяжело рухнул на траву. Мгновением позже еще один из людей Цзыцзы сделал то же самое. Потом упал третий.
За ужасающе короткий промежуток времени все они уже лежали на траве, словно одурманенные. «Разумеется, они одурманены», – подумал Цзыцзи. Он оказался один лицом к лицу с семью противниками.
– За это не стоит умирать, – мягко произнес юный продавец вина.
Кажется, он здесь стал самым главным, невероятно. Его лук был нацелен на Цзыцзи. Он прибавил:
– Хотя, если вы настаиваете или считаете, что нет смысла жить дальше, я вас убью.
– Как…? – заикаясь, проговорил Цзыцзи.
– Стрелой, – гладковыбритый человек, который, как казалось раньше, был предводителем торговцев, рассмеялся.
– Нет, Фан. Он спрашивает, как мы это сделали. Это думающий солдат. Некоторые из них думают, – поведение голого по пояс продавца вина изменилось. Он уже не выглядел таким юным.
Цзыцзи посмотрел на них. Он не пил вина, но у него кружилась голова от страха и отчаяния.
Юноша сказал:
– Два черпака. Порошок «шаньбао» был во втором черпаке, когда Лао принес ведро назад и окунул его в ведро, но я не позволил ему пить. Помните?
Цзыцзи помнил.
– Как… откуда вы узнали?
Продавец вина, который не был в действительности продавцом вина, нетерпеливо покачал головой.
– В самом деле? Каждое лето по этой дороге из Сиана отправляется отряд в столицу. Подарки для Кай Чжэня. Вы не думали, что у деревенских жителей хватит ума это понять? Что они дадут нам знать, когда вы выступаете, сколько вас, как вы одеты? За маленькую долю от взятой нами добычи и чтобы отомстить министру, придумавшему программу «Цветы и камни», которая губит людей и уничтожает сельскую местность, чтобы построить сад в Ханьзцине.
«С маскировкой покончено», – подумал Цзыцзи. Он попробовал придумать такую угрозу, которая что-то значила бы для этих людей. Но ничего в голову не приходило.
– Лучше уж вы меня убейте, – сказал он.
Люди на дороге замолчали. Этого они не ожидали.
– Правда? – сказал продавец вина.
Цзыцзи кивнул на судью.
– Полагаю, вы их усыпили, а не отравили? Вон тот возложит вину на меня, когда очнется. Префект ему поверит. Он – гражданский чиновник высокого ранга. А я – простой…
– Солдат, – закончил юноша. У него был задумчивый вид. – Ему не обязательно просыпаться.
Он поднял свой лук и прицелился в лежащего на траве чиновника.
Цзыцзи покачал головой.
– Не надо. Он не сделал ничего плохого. Это была моя ошибка. Если бы мы не пили это вино, вы бы не напали, двенадцать против семи.
– Нет, мы бы напали, – возразил человек с луком. – Половина из вас погибла бы от стрел еще до схватки, и эта половина состояла бы из солдат. От других никакого толку, и вы это знаете. Скажите мне, вы хотите, чтобы он умер?
Цзыцзи покачал головой.
– Мне это не поможет, а он просто жадный, но не злой.
– Они все злые, – сказал один из разбойников. И сплюнул. Продавец вина ничего не сказал.
– Кроме того, – прибавил Цзыцзи, – любой из них расскажет ту же историю, а моим долгом было удержать их от этого вина.
– Мы можем убить их всех, – это сказал не продавец вина, а один из других разбойников.
– Нет, – опять сказал Цзыцзи. – Только меня. Я должен заплатить эту цену. Возможно, меня все равно казнят, если я вернусь. Можно мне минуту помолиться?
На лице у продавца вина появилось странное выражение. Он снова выглядел юным. Он и был юным.
– Нам нет необходимости вас убивать, – сказал он. – Присоединяйтесь к нам.
Цзыцзи уставился на него.
– Подумайте об этом, – продолжал юноша. – Если вы правы, у вас нет будущего в префектуре, в армии тоже, и вас могут казнить. По крайней мере, с нами вы останетесь живы.
– Мне это не нравится, – сказал один из разбойников.
– Почему? – спросил юноша, все еще глядя на Цзыцзи. – Так я пришел к вам, тогда. А как ты стал одним из Болотных разбойников, Куи? Бродил по деревням в поисках честной работы?
Раздался смех.
«По крайней мере, я теперь знаю, кто они», – подумал Цзыцзи. Болотные разбойники были самой большой бандой в Катае южнее Великой реки. Каждый год в Ханьцзин посылали настоятельные просьбы прислать армию, чтобы расправиться с ними. Каждый год эти просьбы игнорировали: шла война, и южные префектуры сами должны были справиться с местными бандитами. «Все это правда», – думал Цзыцзи; для него жизнь в казармах теперь невозможна. Потому что его казнят, или накажут палками и посадят в тюрьму по приказу разгневанного префекта, или просто потому, что теперь ему никогда не видать повышения по службе. Вероятно, его отправят на войну.
