Однако колебался он совсем недолго, почти не замедлил шаг, этого можно было и не заметить, если не ожидать этого. Помощник первого министра был таким же гладким, таким же отполированным, как зеленый нефрит, изготовленный самыми лучшими ремесленниками Катая, мастерами своего дела, в соответствии с традициями, насчитывающими тысячу лет.
Потом, когда его несли обратно во дворец, первый министр Хан тщательно обдумывал то, что только что произошло. Оказавшись опять в своем рабочем кабинете, в окружении документов и свитков, с многочисленными лампами, зажженными, чтобы ему лучше было видно, он поговорил со своим сыном и отдал распоряжения: защитить одного человека и найти и казнить садовника.
Этот человек слышал слишком много, лежа на земле во время разговора до и после появления Кай Чжэня в павильоне. Он был необразованным, но не немым, а времена сейчас опасные.
Через несколько дней он узнал, что того человека не нашли. Очевидно, он не был глупцом. Оказалось крайне трудно даже установить его личность. Разумеется, никто из них в то утро не спросил, как его зовут, а, как сообщили первому министру Хану, в саду императора работало четыре тысячи шестьсот человек.
В конце концов, установили, при помощи записей надсмотрщиков, кто он такой – выходец с севера. Стражники, посланные в его жилье, нашли его пустым, со следами поспешного отъезда. Ну, они знали, что отъезд был поспешным. Садовник исчез, его жена и ребенок исчезли. Никто из соседей не знал, куда они отправились. Он был неразговорчивым человеком. Северяне обычно неразговорчивы.
В доме за стенами города жил его взрослый сын. Его допросили. Он не знал, куда уехали его родители и младшая сестра, по крайней мере, он так утверждал до самого конца, пока не умер во время допроса.
Это вызвало разочарование.
Занимая высокий пост (так много лет), он иногда вынужден был (и ему еще придется) делать неприятные вещи. Совершать поступки, несовместимые с философскими идеалами. Необходимо в такие моменты помнить о своем долге перед империей, о том, что слабость власти может погубить покой и порядок.
Как бы ни было трудно для добродетельного человека приказать убить человека только за то, что он слышал чью-то беседу, еще труднее обнаружить, что отданный приказ не выполнен.
Он также думал о стражниках императора, которые стояли там в то утро. Они были доверенными фаворитами императора, всегда рядом с ним, таких людей нельзя приказать казнить. Будут последствия. Вместо этого он повысил их в звании.
Приходится делать то, что в твоих силах.
Глава 5
– Помощник министра Кай, – произнес император Катая в своем саду в то утро, – мы недовольны.
Кай Чжэнь, стоя внизу на подметенной дорожке, огорченно склонил голову.
– Мой повелитель, я живу для того, чтобы исправлять все, что служит причиной вашего неудовольствия, любые ошибки, которые совершают ваши слуги. Вам стоит только сказать мне о них!
Лицо Вэньцзуна оставалось холодным.
– Мы считаем, что именно ошибки помощника первого министра нарушили покой нашего утра.
Даже слабое зрение Дэцзиня не помешало ему заметить, как взгляд Чжэня метнулся к нему, потом обратно к императору. «Потанцуй немного», – подумал он. Недостойное злорадство, наверное, но у него были на то причины.
Он смотрел, как Кай Чжэнь упал на колени. Дэцзинь позавидовал легкости его движений. Борода и волосы помощника первого министра все еще оставались черными, спина прямой. И зрение, несомненно, оставалось острым.
Вэньцзун нетерпеливым жестом велел ему встать. Чжэнь постарался помедлить несколько мгновений, после того, как встал, постоял с опущенной головой, спрятав руки в рукава в знак покорности. «Интересно, – подумал Дэцзинь, – дрожат ли они?» Может быть.
Глядя вниз, на ровный гравий дорожки (и на лежащего на ней садовника), Чжэнь сказал:
– Наша судьба – в руках императора, всегда. Горе мне, если я допустил ошибку на службе вам.
– Излишнее усердие, – ответил император Вэньцзун, – может быть не меньшей ошибкой, чем пренебрежение.
Хан Дэцзинь моргнул. Это была элегантная фраза. Вэньцзун умел удивлять. Но не стоит размышлять о пренебрежении своими обязанностями самого императора – эта привычка позволила Дэцзиню управлять Катаем и формировать его все эти долгие годы.
Кай Чжэнь, гладкий, как самый тонкий шелк, тихо произнес:
– Старание услужить вам действительно могло заставить меня проявить избыток преданности. Я это признаю.
Но Вэньцзун оставался мрачным и резким. Он покачал головой в ответ на эту попытку плавно уйти от темы.
– За что Линь Ко, живущего при дворе господина, сослали на остров Линчжоу?
Дэцзинь почти ощутил облегчение Чжэня. Теперь Чжэнь знал, с чем имеет дело. Пустяковая проблема, ее легко решить.
Помощник первого министра ответил:
– Император так милостив! Он собственноручно вникает в мелкие вопросы государства! Его слугам остается лишь покорно склонить головы!
Его голос был густым и звучным. Красивый мужчина. Никто бы не сказал того же о Хан Дэцзине, даже когда тот был молод.
– Мы видели прошения в защиту этого придворного. Мы желаем знать, почему наша известная всем добросердечность в этом случае скомпрометирована.
Теперь вопрос предстал в ином свете. Видно было, что Чжэнь обдумывает положение. Он прочистил горло.
– Небесный повелитель, конечно, в задачу ваших слуг входит защищать вас и империю. Так как нам грозит все большая опасность…
– Какую опасность представлял господин Линь Ко, помощник министра Кай?
Снова император перебил его. Он в опасном настроении.
Впервые Чжэнь заколебался, осознав это.
– Я… он был связан с консерваторами, разумеется, мой повелитель. Эта злобная фракция намеревается подорвать спокойствие нашей жизни!
– Он написал книгу о садах Еньлина. Прислал ее нам в прошлом году. Мы ее прочли и одобрили.
«В этот момент, – думал Хан Дэцзинь, молча ликуя, но сохраняя сдержанное выражение лица, – помощнику министра Каю должно показаться, что он понял серьезность момента».
– Мой повелитель, он нанес визит ссыльному Си Вэньгао.
– Это было несколько лет назад! Его многие навещают. Это не запрещено. Он подарил ему экземпляр своей книги. В ней описан сад Мастера Си. Мы еще раз спрашиваем, что такого сделал Линь Ко? В самом деле! Остров Линчжоу?
– Изгнанный поэт был там в тот же день! Они встретились с Лу Чэнем, когда тот ехал в ссылку. Это… это был явный заговор!
Пора заговорить.
– Си Вэньгао, честность которого мы не можем подвергать сомнению, написал письмо, в котором объяснил, что господин Линь Ко понятия не имел о том, что Лу Чэнь там будет. Си Вэньгао пишет, что он горевал о своем друге и попросил Линь Ко прийти в тот же день, чтобы поднять ему настроение. Линь Ко привел свою юную дочь, теперь она жена члена императорского клана. Она пишет то же самое. Какой заговор вы открыли за время, прошедшее после того дня?
