Супрефект Ван довольно подробно описал, как он проводил это расследование. Он проявил изобретательность, и его за это похвалили. Фактически успешно проведенное расследование изменило и его собственную судьбу. Он стал, по его собственным словам, другим человеком после того дня, обрел новые цели и новое направление.
Он пересказал историю о разбойниках и Жэнь Дайяне в своих воспоминаниях на склоне дней, сверяясь с ранними записями (копии которых тщательно сохранил) о тех днях, когда он только начинал свою карьеру в далеком Сэчэне.
В старости он остался таким же обстоятельным и точным, каким был в молодости, и всю жизнь гордился своей сильной прозой (и каллиграфией). Количество разбойников в его воспоминаниях осталось равным семи. Жэнь Дайяню всегда было пятнадцать лет (а не двенадцать, как в некоторых версиях). Ван Фуинь даже написал, что одного из бандитов Дайянь только ранил. Один их других лучников соскочил – театрально – с коня и прикончил седьмого, лежащего на земле, на месте.
Фуинь, уже седой во время написания мемуаров, позволил себе ироничный намек, описывая этот последний «отважный» поступок. К тому времени он уже прославился своим остроумием, ясным изложением событий, своими книгами по вопросам судебных расследований (которые стали учебниками для всех судей в Катае) и тем, что уцелел в хаосе того времени.
Не так много было уцелевших среди тех, кто находился в центре власти или рядом с ним в те дни. Для этого необходимо было умение, такт, искусство выбирать друзей и большая удача.
Удача всегда играла большую роль, так или иначе.
Дайянь сразу же осознал, что его жизнь только что изменилась. Он чувствовал: то, что произошло на той пустынной дороге между лесом и утесами, было предназначено судьбой, а не вопросом выбора. Похоже, выбор сделан за него, а он – всего лишь средство его осуществления.
Он спрыгнул с коня. Подошел и выдернул стрелы из тел убитых. Солнце стояло на западе, заливая светом дорогу и подсвечивая снизу облака. Дул ветер. Он запомнил, что ему было холодно, и он подумал, что это, возможно, реакция на то, что только что случилось.
Ты никогда никого не убивал. А потом убил.
Сначала он взял стрелы из тел тех людей, которые были сзади. Один из них лежал у самых деревьев. Потом пошел и вытащил четыре стрелы из бандитов на дороге впереди, тех, кого они увидели первыми. Особенно не раздумывая, он перевернул тело самого крупного мужчины и снял с его спины два скрещенных меча в кожаных ножнах.
Мечи показались ему очень тяжелыми, ведь он тренировался с бамбуковыми. В начале этого дня. Сегодня утром. Мальчик в роще. Он закинул двойные ножны за спину, сняв для этого колчан, а потом снова надел его и лук, найдя для них место и привыкая к новой тяжести мечей. «Потребуется время, чтобы к ним привыкнуть», – подумал он, стоя на дороге, на ветру. Солнце уже садилось.
Вспоминая об этом, он сознавал, что к тому времени уже понял, что с ним там произошло в те мгновения.
Это было как-то связано с тем, что все оказалось так легко. Без всяких усилий, интуитивно: решение принято, затем одно движение за другим. Он точно знал, кого уложить первым, кого следующим, а кого за ними. Они были живыми, они им угрожали, эти люди. Они мертвы. И как быстро промелькнуло это время. Это казалось странным. Как резко эти несколько секунд прорвали ткань жизни. Вот это – мир лука и мечей – должно стать его стихией, эти мгновения ему доказали, и теперь ему нужно найти место, где он мог бы совершенствовать мастерство. Тебе снятся сны. Мальчишеские сны, а потом…
Птицы снова запели. Гиббоны кричали, не умолкая.
Он помнил, что один раз оглянулся в сторону Шэнду, где жили его родители, а потом оставил позади свою жизнь, вошел в лес, под темные деревья (темнее, чем его бамбуковая роща), именно в том месте, откуда недавно вынырнули разбойники впереди них всего несколько минут назад.
Глава 2
В армии Катая было очень много солдат, но они были неумелыми воинами и их плохо кормили. Большинство из них составляли крестьяне, сыновья фермеров, они отчаянно страдали, находясь так далеко от дома и сражаясь на северных землях.
Они умели выращивать просо, пшеницу или рис, дающий урожай два раза в год, работать в огородах, фруктовых садах, на шелковых фермах, собирать урожай на чайных плантациях. Многие работали на соляных равнинах или в соляных шахтах, и для них служить в армии было лучше, чем почти рабство и ранняя смерть в прежней жизни и в ожидаемом будущем.
Почти никто из них понятия не имел, почему они сражаются с варварами-кыслыками, зачем маршируют сквозь желтый ветер и летящий песок, который жалил и ранил, когда ветер усиливался. Такой ветер срывал и уносил палатки вместе с колышками. У кыслыков были лошади, и варвары знали эти земли, знали местность и погоду, могли напасть и отступить, убить тебя и исчезнуть.
По мнению двухсот тысяч солдат императорской Армии усмирения северо-запада, варвары могли оставить это неуютное место себе.
Но их мудрый и славный император, правящий в Ханьцзине по мандату богов, считал, что кыслыки – самонадеянное и наглое племя, и им необходимо дать суровый урок. Его советники видели в этом благоприятные для себя возможности: славу и власть, продвижение по лестнице придворной иерархии. Для некоторых из них эта война также была проверкой, подготовкой к войне с истинным врагом, которым считали еще более самонадеянную империю сяолюй к северу от Катая.
Договор с сяолюй существовал уже двести лет (иногда его расторгали, но всегда заключали снова). По его условиям степняки все еще удерживали Четырнадцать префектур за Длинной стеной Катая, которые они когда-то захватили.
Отец славного императора и его дед не сумели их вернуть посредством дипломатии или под угрозой оружия, несмотря на то, что оба пытались это сделать. Даже предложенной степнякам принцессы оказалось недостаточно. Сяолюй знали, чем владеют: обладание этими гористыми территориями с их узкими перевалами открывало все северные города Катая для набегов всадников, скачущих по широкой равнине. Они удерживали остатки Длинной стены. Она сейчас не имела никакого значения, ее развалины лишь напоминали о том, чем когда-то был Катай.
И отдать это в обмен на принцессу?
Все это содержало семена, если пристально всмотреться и задуматься над этим, надвигавшихся событий. И дело было не только в большем размахе и быстром течении времени, особенно эти события касались солдат на северо-западе, которые должны были упрямо маршировать сквозь летящий, подвижный песок на севере к Эригайе, столице кыслыков, на дальнем краю пустыни, лежащей к западу от излучины Золотой реки.
Этим войскам было приказано осадить и разрушить Эригайю и привести вождей кыслыков в кандалах в Ханьцзинь. Они должны были забрать жен и дочерей степняков для обслуживания и утех армии, и превратить их в рабынь, и таким образом заставить варваров северо-запада смириться перед победоносной мощью Катая и его императора.
Только они кое-что забыли, отправляясь на север. Они действительно забыли кое-что.
