Вот это напугало Любаву гораздо больше. Несколько вооруженных мужчин, каждый из которых был старше того, что стоял сейчас перед нею, не могли не вызвать трепета…
То, что они последовали странному примеру своего собрата, а не попытались осмеять его, говорило о многом! И о том, что перед ней сейчас не кто иной, как князь Вадим со своими дружинниками. «О боги! А с чего бы чужеродному князю валяться в ногах у какой-то девчонки?»
Любава задрожала как осиновый лист, понимая, что князь скорее всего ее с кем-то перепутал.
Будто бы в подтверждение ее мыслей мужчина с хриплым вздохом обнял ее колени и простонал:
— Душа моя! Свет очей моих! Дива Елина… Твой раб у ног твоих.
«О нет, это лишнее! — пронеслось в голове Любавы. — Вот только этого не хватало!»
Девушка еле сдержалась, чтобы не забиться в руках предполагаемого князя. Мало ей было Си-воя, который полон преданности своей жене, теперь еще и «раб» появился.
Смутно представляя себе, чем может грозить такое недоразумение, Любава молчала. Ее изрядно лихорадило. И может быть, сейчас, как никогда, она хотела бы отпить пару глоточков из хмельного кубка Сивоя. Понимая, что меньше всего князь бы хотел быть осмеян дружиной, она собралась с духом и изобразила приветствие. А затем как можно спокойнее произнесла:
— Я приветствую дружину князя, но позволит ли мне воевода, — наугад обратилась она к самому крупному усачу в богатых доспехах, — молвить князю сокровенное слово?
Иначе сказать, она просила дружину покинуть эту горницу. Если за дерзость ее нынче же не казнят, то уже одно это будет неслыханной удачей.
Выпрямившись, дружинники вышли.
Любава позабыла все уроки Елины и беспокойно заерзала на месте. Какая уж тут «жрица храма»! В подобных обстоятельствах ей стоило начать придумывать, каким бы способом удобнее умереть.
— Мой князь, вам не пристало стоять на коленях. Я лишь недостойная подданная, приехавшая просить вашего покровительства.
— Князь медленно поднял к ней свое лицо. Его красивые губы горько скривились, а взгляд потускнел. Горечь, которая пронизывала всю его позу, напугала Любаву больше, чем слепая страсть. Было бы лучше, если бы он разозлился. Но растерянность столь достойного мужа заставляла Любаву дрожать и теряться в догадках. Заговорить с ней князь смог лишь через несколько минут.
— Откуда у тебя этот перстень? Что ты сделала с Елиной?
— Я?! Что вы, князь! Меня привезли к ней рабыней, но она хотела для меня свободы и искала покровителя. Отправила по реке на лодке, потому что трудно найти другой безопасный способ для столь долгого путешествия. Она была уверена в вашем расположении и дала мне этот перстень.
— Она не могла так поступить со мной! крикнул князь раздраженно и, взмахнув кулаком, обрушил удар на прочную стену сруба.
Любава сжалась в комок, хотя и не испытывала ни разу на себе побоев. Гнев и боль, которую он терпел, кручинили ей сердце. Девушка очень хотела припасть к нему, погладить и успокоить, но понимая, подобное поведение было бы неуместным, она подумала: «Знать бы, чем именно Елина его так задела».
Любава понятия не имела, что за договоренность могла связывать этих людей. Просто ей очень не хотелось злить благородного князя.
— Она просила тебя что-то передать мне или только отдать кольцо?
Ничего не понимая, Любава тщетно пыталась припомнить подробности разговора с Елиной. Ни о чем особенном она вспомнить не могла.
— Елина сказала, чтобы я отдала его вам, — задумчиво произнесла Любава, напрягая память. — Говорила, что этот перстень вам дорог. И это все.
— Сказала, что перстень дорог? — взревел князь. — И это все?!
Видно было, что каждое слово девушки ранит его сердце, как каленая стрела. В гневе Вадим заметался по горнице. Любава почувствовала, как слезы застилают ей глаза, и, не в силах больше сдерживаться, громко разрыдалась. Звук ее плача несколько отрезвил князя, и гнев в его глазах сменился спокойной решимостью.
— Не разводи сырость, девка, не гневи богов. Волхвы говорили, будто слезы сушат плодородие полей. Раз Елина отдала тебе перстень, была на то ее воля.
— И что же это означает? — всхлипнула растерянная девушка.
— Значит, быть посему, — как-то непонятно подытожил князь.
Не дожидаясь, пока Любава хоть как-то соберется с мыслями, он подал ей руку и решительно вывел во двор. Воины поднялись ему навстречу, подозрительно глядя на заплаканную девушку.
Вадим поднял Любаву и посадил рядом с собой в седло. Обращаясь только к ней, но так, чтобы слышали все, он сказал:
— Мы едем домой, где ты останешься одна. А вечером я сообщу о своем решении.
С этими словами князь тронул с места коня. Через мгновение он пустил его во весь опор, и Любаву теперь занимало только то, как бы не покалечиться.
* * *
Терем князя был высок и просторен, а на широком крыльце поместился бы весь роскошный шатер ее отца. Любава в задумчивости бродила по просторным горницам, которые были щедро украшены резьбой и росписью. Платье, подаренное Елиной, казалось слишком скромным на фоне яркого убранства комнат, которые пестрели разными цветами и коврами. Кованые сундуки, украшенные цветной эмалью, высокие дубовые столы — все занимало сейчас девушку. Все казалось величественным и необычным.
Челяди в доме было мало, охраны у дверей тоже не было, что удивило Любаву. Как это было ни странно, но в этом доме ее некому было охранять.
Любава задумалась о том, как удивительно складывается ее судьба. Еще недавно она мечтала о побеге, потом поняла, что бежать-то и некуда. Приобрела подругу и потеряла ее. Несколько дней назад предала одного мужчину, и уже наполнилась счастьем при виде другого.
Девушка осознала, что почти не понимает саму себя. В голове возникло множество вопросов, которым, казалось, не было конца.
«Может, это новое имя так все перепутало? Интересно, что задумал князь Вадим? Что значили его слова «быть посему»? Чем его так задел поступок Елины?..
Любаве казалось, будто она бредет по ровному полю в полной темноте или в лесу заблудилось. Никакой ясности и определенности. Даже в детстве она имела больше возможностей влиять на свою жизнь.
Ее невеселые размышления прервал Акунька, который невесть откуда явился в княжью горницу.
— Ишь, какая горлица в нашем граде объявилась! — шутливо подбоченился он.
— А ты здесь откуда, пострел? — Любава была рада хоть кому-то знакомому.
— Брат велел прийти, просил мамку, чтоб отпустила, — рассмеялся мальчишка. — А ему, наверное, князь приказал. А может, волхв.
— А кто у вас волхв? — Любаве было нужно поддержать беседу.
— Да Волегост Медвежатник. Слыхала о таком?
— Слыхала, — соврала Любава. — И как же он про меня узнал?
