Уорнер вздрагивает. На его лице возникает сильнейшее удивление.
– Что? Он всегда был к тебе добр?
– Да, – шепотом подтверждаю я.
Уорнер начинает смеяться каким-то холодным, нечеловеческим смехом.
– Это же просто невероятно, – говорит он, смотря в сторону двери, запустив одну ладонь себе в волосы. – Меня занимал этот вопрос последние несколько дней. Я отчаянно пытался понять, почему ты так легко доверяешься мне только для того, чтобы в последний момент окончательно разбить мое сердце и заменить меня другим. Как это банально! И я все равно ничего не смог понять. Я-то решил, что на это должна быть какая-то грандиозная причина, нечто такое, что постоянно ускользает от моего внимания, нечто такое, что мне не дано понять. – Он пристально смотрит на меня, словно вознамерился просверлить меня взглядом насквозь. – Я уже был готов принять это как неизбежное. Я решил, что нельзя ничего изменить, потому что твои причины слишком глубоки и находятся далеко за пределами моего понимания. Я уже был готов отпустить тебя, раз уж ты нашла такого невероятного человека. Такого, который понимает тебя лучше, чем я, потому что для меня все это просто непостижимо. Потому что ты, безусловно, заслуживаешь все это. Я сказал сам себе, что ты заслуживаешь гораздо больше, чем я способен тебе предложить. – Он трясет головой, руки его безвольно падают по бокам. – Но это? – Глаза его полны ужаса. – Но твои слова?! И это объяснение?! Ты выбрала его, потому что он был добр к тебе?! Потому что он сумел вовремя предложить тебе элементарную жалость?!
Неожиданно для себя самой я начинаю злиться.
Я оскорблена и подавлена.
Я возмущена. С какой стати Уорнер позволяет себе судить меня и мою жизнь? Кто дал ему право считать себя таким благородным из-за того лишь, что он – видите ли – решил отойти в сторону? Я прищуриваюсь и сжимаю кулаки.
– Это никакая не жалость! – взрываюсь я. – Он заботился обо мне – и мне тоже далеко не все равно, что происходит с ним!
Уорнер рассеянно кивает, мои слова ничего не значат для него.
– Любовь моя, тебе нужно завести собаку. Я слышал, что такие отношения характерны для человека и собаки.
– Я просто ушам своим не верю! – кричу я и резко вскакиваю на ноги, о чем тут же горько сожалею. Надо было на всякий случай ухватиться за что-нибудь, чтобы сохранять равновесие. – И вообще, мои отношения с Адамом – это не твое дело!
– Отношения? – Уорнер снова захлебывается от смеха. Он быстро переходит на другую сторону комнаты, чтобы посмотреть на меня под другим углом. Между нами остается расстояние в несколько метров. – Какие еще отношения? Он вообще хоть что-нибудь о тебе знает? Понимает ли тебя? Он знает, что ты хочешь, о чем мечтаешь, чего боишься? Или знает ту истину, которая хранится глубоко в твоем сердце?
– Ну и что? А ты-то сам все это знаешь?
– Ты прекрасно понимаешь, что ответ тут один: «Да, я знаю». – Он протянул ко мне указательный палец, словно в чем-то обвиняя. – Могу спорить, на что угодно, да хоть на собственную жизнь, что он и понятия не имеет о том, какая ты на самом деле. А ты ходишь на цыпочках вокруг его чувств и притворяешься его маленькой подружкой, да? Тебе страшно от одной мысли, что ты можешь спугнуть его. Ты боишься рассказать ему что-то лишнее…
– Да ты ничего не знаешь!
– Нет, знаю. – Он бросается вперед. – И все прекрасно понимаю. Ему понравилась твоя тихая спокойная скорлупа. Ему нравилась ты такой, какой была раньше. Он не имеет ни малейшего представления о том, на что ты можешь быть способна и можешь совершить, если будет надо.
Его ладонь скользит по моей шее. Он наклоняется ко мне так, что расстояние между нашими губами сокращается до нескольких сантиметров.
Что-то происходит с моими легкими.
– Ты трусиха, – шепчет Уорнер. – Ты хочешь быть со мной, и тебя это пугает. Тебе становится стыдно, а стыдно оттого, что ты вообще можешь мечтать о таком человеке, как я. Угадал? – Он смотрит куда-то вниз, и наши носы соприкасаются. Теперь я могу сосчитать миллиметры между нашими губами. Я пытаюсь сосредоточиться и хочу вспомнить о том, как сильно сержусь на него. Но только его губы так близко, и мой мозг не в состоянии придумать, каким образом можно увеличить это расстояние.
– Ты хочешь меня, – нежно произносит он, поглаживая меня по спине, – и это буквально убивает тебя.
Я дергаюсь, вырываюсь, я ненавижу свое тело за такие неловкие движения. Суставы у меня становятся какими-то хрупкими, ноги словно забыли о том, что внутри них есть кости. Мне срочно требуется кислород, и еще мозг, но сначала нужно срочно что-то делать с легкими…
– Ты заслуживаешь гораздо большего, чем просто жалость, – говорит он, и я вижу, как взволнованно вздымается его грудь. – Ты заслуживаешь права жить. Ты заслуживаешь права быть живой. – Он смотрит на меня, не мигая.
– Возвращайся к жизни, любовь моя. Я приду сюда, когда ты проснешься.
Глава 10
Я просыпаюсь, лежа на животе.
Лицо у меня зарыто в подушках, а руками я сжимаю их с обеих сторон. Я начинаю уверенно и часто моргать, и постепенно все вокруг начинает проясняться. Я пытаюсь поскорее припомнить, где нахожусь. Мне приходится щуриться от яркого света дня. Я поднимаю голову, чтобы получше осмотреться, и волосы тут же падают мне на лицо.
– Доброе утро.
Я почему-то вздрагиваю, резко сажусь в кровати и крепко прижимаю к груди подушку – и опять по неизвестной мне причине. Рядом с кроватью стоит Уорнер. Он полностью одет и готов к путешествию. На нем черные брюки и серовато-зеленый свитер, сидящий на нем точно по фигуре. Рукава закатаны по локоть. Прическа идеальная. Глаза внимательные, он весь наготове. Похоже, Уорнер уже давно находится в таком состоянии бодрствования. Цвет глаз особенно подчеркивает зеленая рубашка, отчего они кажутся невероятно яркими, будто светящимися. Уорнер держит в руках чашку, из которой выходит манящий парок, и улыбается мне.
Я безвольно машу ему рукой.
– Кофе? – предлагает он, протягивая мне чашку.
Я удивленно смотрю на нее и колеблюсь:
– Но я никогда не пробовала кофе.
– Не так уж и ужасно, – комментирует он, пожимая плечами. – Делалье просто одержим этим напитком. Я правильно говорю, Делалье? Я чуть ли не подпрыгиваю от неожиданности в кровати, при этом еще бы немного – и я бы ударилась головой о стену.
Из угла комнаты мне улыбается добродушного вида мужчина. Его жиденькие каштановые волосы и чуть подергивающиеся усики почему-то кажутся мне знакомыми. Возможно, мне и раньше приходилось видеть его на базе. Я замечаю, что он стоит рядом с тележкой для подачи завтраков.
– Я очень рад официально познакомиться с вами, мисс Феррарс, – говорит он. Голос у него чуточку дрожит, но при этом совсем не похоже на то, что он чем-то напуган. Глаза у него удивительно добрые и честные. – Кофе действительно превосходный, – подтверждает он. – Я пью его каждый день. Хотя лично сам п-предпочитаю…
