Минут через пятнадцать я была возле дома Остапенко. Разместив машину на стоянке, я вошла в подъезд дома и поднялась на второй этаж. Дойдя до двери с номером двадцать три, нажала на звонок и принялась ждать.
Дверь открыли не сразу. Лишь минуты через две после моего звонка внутри квартиры что-то зашаркало, и только потом в глазке замельтешила тень подошедшего хозяина. Зато уж после этого дверь сразу же распахнулась. Наверное, смазливый ловелас Евгений, узрев у своих дверей женщину, поспешил к ней навстречу.
— О, какое чудо! Такая красавица — и у моих дверей, — растянув губы в широкой улыбке, произнес он и слегка склонился передо мной. — Прошу вас, проходите, сеньора, не стойте в дверях. Я просто не смею заставлять стоять на пороге такое очаровательное создание.
Я немного опешила от столь приветливой и прямо-таки изысканной встречи. Тем более мне было странно — разве можно так реагировать на незнакомого человека? Впрочем, Остапенко вполне мог запомнить мое лицо на презентации, а значит, и узнать.
Улыбнувшись в ответ, я прошла в квартиру, по одному взгляду на которую можно было сразу понять, кто в ней живет. Первая комната, что предстала моему взору, была довольно уютной, наполненной вполне красивыми и дорогими вещами. Вот только располагались они в ней в таком беспорядке и сумбуре, что не сразу можно было понять, то ли тут уборка, то ли ремонт, а может, то и другое сразу.
Насколько мне было известно, подобный так называемый творческий беспорядок указывает на то, что хозяин дома ленив и небрежен, но обожает роскошь и порядок, правда, за чужой счет. Наверняка именно таким человеком был и Евгений Остапенко.
— Садитесь сюда, пожалуйста, — закрыв дверь, вновь обратился ко мне хозяин. — К сожалению, не могу предложить вам трон, но надеюсь, что это кресло вас тоже устроит, моя королева.
«Ну надо же, сколько театральности. Неужели Инне Андреевне нравились такие манеры мужчины?» — подумала я в недоумении.
Решив для себя, что сюсюканье Остапенко нужно срочно прекратить, я вытащила свое просроченное удостоверение работника прокуратуры, столько раз меня выручавшее, и в тот момент, когда Евгений воззрился на меня, как на божество, сунула ему его прямо под нос. Выражение лица мужчины моментально изменилось: исчезло всякое подобие улыбки, да и брови сдвинулись на переносице. Пробежав глазами по документу, он поднял удивленные глаза на меня и вопросительно посмотрел.
— Золушки и волшебные феи давно уже перевелись, Евгений Валерьевич, — пояснила я на всякий случай, надеясь сразу настроить мужчину на беседу. — Я к вам чисто по работе.
Он, вероятно, наконец-то понял причину моего прихода и сразу же сел напротив на диван. Артистизма в нем поубавилось, и Остапенко предстал передо мной в своем истинном облике. И, надо сказать, облик этот не слишком уж и впечатлял. Каждое движение его, жест — все говорило о том, что мужчина ужасно ленив, обожает красивую жизнь и ради нее готов своротить горы, правда, только на словах.
— А я-то надеялся, что вы ко мне на чай зашли, — закинув ноги на соседнее кресло, произнес Остапенко. — Я вас еще в тот день заприметил, решил: красивая женщина, нужно будет познакомиться. Если бы не тот тип, что рядом с вами ошивался, я бы подошел, честное слово. Так, значит, вы из милиции? — резко перевел он разговор на другую тему.
— Из нее самой. В настоящий момент занимаюсь расследованием убийства вашей бывшей жены и, как вы можете догадаться сами, вынуждена опросить всех, кто был в тот день в доме. К тому же мне стало известно, что вы угрожали Инне Андреевне убить ее, и это слышали все члены ее семьи. Стало быть, подозрение автоматически падает на вас.
— Так, значит, наклепали бабы на меня, — нервно встав с дивана и начав прохаживаться по комнате, буркнул Остапенко. — Всегда знал, что они меня ненавидят. Только не убивал я Инну, богом клянусь, и повесить на меня ее смерть не удастся… Ну признаюсь, подлецом был, грозил ей. Так кто ж не грозил бы, если она меня без средств для проживания после развода оставила?!
— И все же угроза была. Вы это и сами признаете, а доказательств того, что вы ни при чем, нет, — прокомментировала я. — Догадываетесь, к чему я клоню?
Остапенко кивнул.
— Алиби нет, сами понимаете, — бросил он, пожав плечами. — Все там были, никто ни за кем не следил. Я вместе с остальными пил, плясал, в общем, развлекался на всю катушку. Только убивать ее мне было совершенно ни к чему: денежки-то да компания по завещанию Инны все равно ее дочкам отойдут, а они мне неродные. Стало быть, совсем я на бубнах останусь. А пока Инна была жива, то я хоть выпрашивать у нее мог, опять же на банкеты разные ходить. Зачем же мне ее убивать было?
— Ради мести, — вслух предположила я.
— Мести?! — Остапенко усмехнулся. — Да я не мстительный вовсе — чуток позлюсь и забуду. Да и не со злости, а так, для устрашения, скандалы закатывал. — Он некоторое время помолчал, а потом продолжил: — Нет, я серьезно говорю, — он пристально посмотрел на меня, — не трогал я Инны, мы с ней друзьями были. Стоит только завещание ее проверить, ясно станет, что теперь я в полной жо…
Я задумалась. Если то, что Остапенко мне сейчас сказал, правда, то тогда ему и в самом деле незачем было убивать Россову, а как раз наоборот, очень даже выгодно было поддерживать с ней отношения. Если же все ложь, то Евгений должен был кого-то нанять, сам он за претворение замысла убийства вряд ли возьмется, уж больно труслив: сразу все как на духу выложил, даже не пытался вилять или отмазываться. А по поводу того, чтобы проверить завещание, это он дело сказал, прямо сейчас этим и нужно заняться.
— Ну что ж, приятно было с вами побеседовать, Евгений Валерьевич, — вставая с кресла, произнесла я. — Буду рада, если сказанное вами окажется чистейшей правдой, но пока… Все нужно как следует проверить.
— Неужто вы уже уходите? — вновь повеселел Остапенко. — А я-то думал, что, покончив с работой, мы немного пообщаемся, чайку-кофейку попьем, а можно и чего покрепче. У меня винцо азербайджанское есть, вы такое наверняка не пробовали. — Он очаровательно улыбнулся и, взяв мою руку в свою ладонь, стал нежно поглаживать ее.
— Спасибо за предложение, но мне пора, — вырывая свою руку из его, произнесла я и уверенным шагом направилась к двери.
— Вы меня обижаете, — игриво произнес он, но, поймав мой вполне серьезный взгляд, вздохнул и пошел открывать мне дверь.
* * *
Сразу после разговора с Остапенко я поспешила назад, в дом Россовой, — для того чтобы узнать, что и кому завещала убитая. Увидев меня второй раз за сегодня, Анна Николаевна очень удивилась и сразу решила, что у меня есть какие-либо новости.
— Неужто и в самом деле Женька ее отравил? О боже мой! — вскричала она у порога при виде меня.
— Вы слишком торопитесь, Анна Николаевна, так быстро подобные дела не раскрываются. Я к вам совершенно по другому вопросу.
Старушка сразу же погрустнела.
