— И что, вообще никак туда не пробраться?
— Пешком можно, но смысла гробиться не вижу… хотя на «тридцатке» до дома я бы добрался спокойно, по Транссибу сколько тепловозов встало? А баз, а заправок… так что теоретически, можно было бы попробовать… — Палыч очень хитро как-то покосился на меня, — но забудьте, опасно туда соваться. О, вот и до вокзала дошли, идем, отметимся да погреемся.
35
Дежурство прошло спокойно, никого не задержали, никого не видели. Только к утру я уже конкретно хромал, нога разболелась не на шутку. Сменившись, сдав оружие и средства связи, мы договорились с Палычем встретиться на завтраке. Разбудили девчонок, дождались, когда они приведут себя в порядок и пошли в столовку.
— Что, болит? — сочувствующе посмотрел на меня Маша, когда мы почти дошли до столовой.
— Да, есть немного.
— Это не хорошо… Вернемся с завтрака, покажешь мне ногу.
— К этой докторице же надо зайти в санчасть, — ответил я и тут же поймал на себе испепеляющий взгляд Натальи.
— Тогда сразу после завтрака и иди, — ответила Маша.
— Хорошо, — кивнул я, — схожу.
— Я конечно могу помочь перевязать, обработать, но я же терапевт а не хирург… в теории конечно знаю кое что, но пусть лучше в санчасти тебя посмотрят.
В столовке принимали смену, которая дежурила в течение комендантского часа, из-за чего вышел не то чтобы конфликт, а некоторое недоразумение.
— Девочки, вы завтра пожалуйста не спите, а приходите на завтрак вовремя, — выговаривала Валентина нашим девчонкам, — у нас все же тут все по спискам и нормировано, а дежурная смена и прочие караулы, они позже завтракают.
— Валя, но наши завтраки же остались не съеденными, и куда они делись? — сказала Наталья.
— Как куда, — всплеснула руками Валентина, — порося кормить! А вы что думали?
— Какого порося? — удивился я.
— Обычного…
— И откуда он взялся?
— Так их десяток целый, ну сберегли как-то связисты, не знаю. А с китайцами началось, они больше порося вперед спасали, чем железки свои. Так и явились к Григорьеву в отряд… десять человек, и у каждого порося под мышкой, ну когда уже на поверхность повылазили, после газа этого.
В дверях столовки появился Палыч, в сопровождении еще двух мужиков, увидев нас, он быстро скинул на вешалке бушлат и шапку, получил причитающиеся на раздаче и подсел к нам за столик.
— Это Маша, это Наташа, — представил я девчонок Палычу.
— Очень приятно, Павел Павлович — ответно представился Палыч.
— Палыч, я вот все думаю, — начал я, — а если все-таки попробовать из-за речки умыкнуть твой «витязь»?
— Хлопотно это Андрей, очень хлопотно.
— А все же…
— Ну, если получится, то я бы домой, к старухе своей поехал, да к дочке, дай бог живы… С племяшом-то созванивался перед катастрофой, просил что б позаботился, он в МЧСе в Ангарске служил, не последний вроде человек там был. Да не, — махнул Палыч рукой, — хлопотно… добраться до рембазы, где кругом можно на китайца напороться — самоубийство.
— А если все обдумать толково? Может помощников найдем?
— Надо тогда хорошо думать, очень хорошо.
— А тут где проживаешь, как найти тебя?
— У кинологов в казарме, спросишь как меня найти, тебя проводят.
Как-то очень быстро расправившись с завтраком, Палыч встал из-за стола и наклонившись ко мне тихо сказал, — хорошо только думай, крепко.
После завтрака, узнав расположение санчасти потопал туда. Попасть в санчасть можно было по такому же принципу как и в столовую — по деревянному настилу.
— Вы к кому молодой человек? — встретил меня курящий у дверей пожилой мужчина, выраженной еврейской внешностью, голова круглая как шар, очки на кончике носа, в тонкой и явно золотой оправе.
— Здравствуйте, мне на перевязку и доктору показаться надо… простите, не знаю как зовут… симпатичная такая, рыжие волосы…
— Марта, — мечтательно сказал мужчина, — таки да, Марта Львовна, до конца коридора, направо процедурный кабинет, на лево перевязочная, вот вам налево, в перевязочную.
— Спасибо, — ответил я.
Мужчина проводил меня взглядом поверх очков и что-то пробубнил, но я не услышал. Прошел по пустому коридору, вдоль стен которого стояли кушетки с потрескавшимся от старости дерматином, пахло больницей и было тепло — здание старое когда подходил, то обратил внимание на дым из двух кирпичных труб. Постучался в дверь с табличкой «перевязочная».
— Да, входите.
— Здравствуйте, — прошел я в небольшой кабинет.
— А, путешественник из Хабаровска, — Марта прекратила что-то писать в журнале, встала из-за стола и подошла к стеклянному столику у кушетки застеленной чистой простынею поверх медицинской клеенки, — ну что стоите? Штаны опускайте и на кушетку ложитесь набок.
— Угу, — ответил я и выполнил требуемое.
Марта подкатила к кушетке штатив от капельницы, наверху которого был прикручен проволокой мощный светодиодный фонарь. Я лежал носом к стенке, слушая как она сначала погромыхала чем-то на столике, потом запахло спиртом, голодный металл хирургических ножниц коснулся ноги…
— Да что же вы так пугаетесь?
— Неожиданно просто, холодные.
— Понятно, — Марта разрезала старую повязку, снова пролив ее перекисью, — ничего хорошего…
— Что там? — начал поворачиваться я, чтобы посмотреть.
— Не крутитесь, — строго сказала Марта, а потом придавила в районе раны так, что я аж взвыл, — чщщщ… терпите, сейчас еще больно будет.
От второй «порции» боли меня прошиб холодный пот.
— Все, вы молодец… немного воспалилось, сейчас промою и все.
— Угу, — ответил я считая темные круги порхающие пред глазами
Одел штаны и сел на кушетку.
— Да посидите, и ходить бы вам не надо много, покой нужен… Вот держите, — протянула она мне таблетку и пластиковый стаканчик с водой, — обезболивающее, пейте.
— Спасибо, — разжевал таблетку и морщась запил водой.
— Ну что, завтра в это же время.
— Хорошо, — кивнул я поднимаясь, — спасибо.
До обеда просто вырубился, хотя было в планах посидеть над картами, ну ничего отдохнуть тоже надо и этот, покой опять же. Потом сходили пообедали, а по возвращении обложились картами.
— С собой возьмем сегодня эту, пусть Палыч отметит хоть где его рембаза эта, да ориентиры какие, — сказал Вовка.
— Ага, — согласился я, — и хотя бы примерно знать, где китайцы шастают.
— Хозяева, вам гости нужны? — просунул голову в дверь Михаил.
