"Сколько еще тайн скрывают недра астероида? Кто создал контролируемую среду обитания, а кто пришел извне?" — эти вопросы не давали покоя.
Фиолетовые сумерки внезапно разорвала ослепительная вспышка, словно вдоль свода пещеры ударила ветвистая молния.
Сканирование прервалось. Перед глазами все помутилось, утратило четкость очертаний из-за сбоя в расширителе, а когда гибридное зрение вернулось, Илья внезапно увидел, как из мертвых зарослей, ломая ветви, выскакивают лохматые существа, — обитатели соседней пещеры.
Он резко выпрямился, заметив, что его окружают со всех сторон.
Невысокие, упитанные, похожие на панд создания, хищно скалились, обнажая острые зубы. Их облик разительно изменился и больше не вызывал симпатии, скорее источал угрозу, голод, жажду крови, читавшуюся во взглядах.
Илья повел себя спокойно. Он был уверен: им не прокусить защитный слой нанобов, но миролюбивый жест с его стороны остался без внимания. Существа приближались, одно из них, не выдержав короткого молчаливого противостояния, внезапно прыгнуло, демонстрируя ловкость и стремительность. Илья защитился согнутой в локте рукой, но нанобы не остановили атаку, челюсти сомкнулись, острые зубы прокусили запястье, хлынула кровь…
Вспышка…
Еще один разряд энергии разорвал сумрак.
Илья отчаянно отбивался, но его тут же сбили с ног. Существа действовали наверняка. Они следили за ним, знали о периодически происходящих тут выбросах энергии, и выжидали момент, когда жертва окажется в уязвимом положении.
Илья дико закричал. Его рвали, в буквальном смысле этого слова. Кровь хлестала из множества ран, но он все же смог привстать, стряхивая, отталкивая мохнатые клубки.
Среди мертвых деревьев бесшумно скользили длинные гибкие тени. Еще миг, и одна из них в стремительном атакующем броске выхватила из гущи схватки мохнатое, густо испятнанное кровью существо, моментально заглотив его.
Илья уже не видел этого. Он потерял сознание.
* * *
Ослепительный свет бил отовсюду.
Губы растрескались от жара и жажды. Хрипя, он перевалился набок, с трудом повернул голову, посмотрел по сторонам.
"Совершенно незнакомое место"… — мысли тонули в дикой, невыносимой боли.
Неровные стены и свод пещеры озарял пронзительный фиолетовый свет. Вкрапления глыб какого-то неизвестного элемента, виднелись повсюду, они и служили источником режущего глаза сияния. Кожу пощипывало. Нанобы отключились, как и нейросеть. Кибермодули расширителя либо сгорели, либо находились в состоянии сбоя, — он опять оказался в информационном вакууме, без возможности использовать преимущества высоких технологий. Даже метаболический имплант не реагировал на полученные ранения. Илья мучительно ощущал, как по капле уходит его жизнь.
Пытаясь привстать, он непроизвольно застонал. Простое движение далось с невероятным трудом, боль усилилась, практически парализовала его. Зрение стало нечетким, перед глазами плавал багряный туман, очертания ближайших предметов двоились.
Как жестоко он ошибся, поддавшись субъективным суждениям, пойдя на поводу у личных симпатий. Снова проявил неосторожность, сочтя, что обитатели поселка для него не страшны…
Но поздно себя корить. Надо как-то выбираться отсюда!
Легче подумать, чем сделать… — опираясь на кровоточащие ладони, оставляя липкие отпечатки на твердой, как камень, иссохшей, растрескавшейся земле, он прополз несколько метров, затих, балансируя на грани беспамятства, вновь приподнял голову, огляделся, стараясь избегать слепящих источников излучения.
Угловатые скалы отбрасывали множество блеклых теней. Между ними были хаотично разбросаны ободранные, лишенные ветвей стволы бредущих деревьев.
Русло пересохшего ручья угадывалось длинными щебневыми отмелями. Если ползти вдоль него, наверняка попаду к пещере с мертвым лесом. Он не спрашивал себя, как оказался тут? Главное выбраться. Источающие резкий свет глыбы наверняка являются источником силового поля…
Он еще боролся. Верил, что сможет доползти до какого-нибудь укрытия, задействовать метаболический имплант…
Мысли текли помимо воли, помогая не поддаваться отчаянью.
Вспышкой вернулась злость на самого себя.
Надо же быть таким глупцом! Милые, безобидные, беззащитные существа… Идиот. Если человеческая внешность зачастую обманчива, то что же говорить о чужих? Разве можно делать выводы на основе ничем не обоснованных симпатий?
Илья чувствовал, как с каждым движением боль усиливается, а силы тают.
Оглянувшись, он с горечью заметил: проползти удалось метров десять не больше.
Мир, сжавшийся до размеров крохотного пространства, ограниченного двумя скалами причудливых очертаний и изгибом пересохшего русла, вдруг начал стремительно наливаться вязкой тьмой. Источники ослепительного сияния неожиданно угасли, зато в сгущающемся мраке отчетливо послышался усиливающийся шум.
Вой ветра?
Он еще ловил обрывочные впечатления, но рассудок уже не мог сложить их в четкую картину происходящего.
Гул становился все ближе, сильнее, шквалистый порыв холодного воздушного потока обдал Илью мелкими песчинками, заставил судорожно закашляться, — ветер нес едкие клубы пыли.
Последнее, врезавшееся в память впечатление несло острый оттенок обреченности: поблизости появились зловещие, слабо светящиеся во тьме силуэты, похожие на огромных змей, — они ползли вдоль русла ручья, шипя, переплетаясь между собой, в жутком танце какого-то стремления.
Еще мгновенье и холодные, осклизлые тела коснулись его, придавили.
Движение змееподобных тварей прекратилось, они замерли, принюхиваясь к запаху человеческой крови.
* * *
Боль.
Теперь она сжигала не тело, а рассудок.
Илья дико закричал. Его рот перекосился, глаза широко открылись, выкатываясь из орбит. Тело конвульсивно вздрагивало, полубезумный взгляд с причудливой избирательностью выхватывал осколки реальности.
Над ним простирались ветви огромного дерева. В прорехах кроны едва угадывался свод очередной пещеры. Здесь царили влажные желтоватые сумерки.
Кора у дерева была мягкой, похожей на замшу. Земля постоянно бугрилась, вспухала, отмечая движение исполинских корней.
От боли и безысходности Илья вдруг почувствовал лихорадочный прилив сил, рванулся, порываясь вскочить и бежать, но с ужасом понял, что сотни тонких, похожих на гибкие щупальца побегов прочно удерживают его, а некоторые служат не просто живыми путами, — они вонзаются в плоть, сплетаясь в районе висков и затылка, образуя жгуты.
Горло надорвалось. Крик иссяк, теперь Илья хрипел, роняя тягучую слюну.
Ужас переполнял его. Судороги прекратились, боль начала таять, но зато отчетливо и страшно воспринималось вкрадчивое движение тончайших волокон, внедрившись под черепную коробку.
