Наталья по-прежнему оставалась для него загадкой. Она общалась с ним, как со старым знакомым: на равных, доброжелательно, но о её истинном отношении он мог разве что догадываться.
Обед на даче оказался более вкусным, чем бутерброды и остывший кофе, которые они с Оксаной запихнули в себя по пути. Запеканка с фруктами и оладьи с джемом, ароматный, душистый чай, густые сливки.
Александра вела себя так, словно Джеймс был пустым местом. На сей раз игнорировала его изящнее, без позерства, но после рассказа Натальи он не смог бы ответить ей тем же, даже если бы захотел.
После завтрака Александра сразу уехала, а Оксана ненадолго уединилась с тётей. Джеймс вышел на улицу и подошел к вольеру. Дремавший пёс вскочил, ощерился и угрожающе зарычал. Джеймс смотрел на него, а вспоминал волка. Быстрый бросок и кровь на снегу.
«Я убивал твоих диких братьев, приятель, — подумал Джеймс, не отводя взгляда и видя, как у пса на загривке встает шерсть, неосознанно шагнул ближе к вольеру, — и своих тоже. Я опасен, а не они. Но ты это и так знаешь.»
Он знал, и поэтому снова бросился на сетку. Содрогнувшись, жалобно лязгнула сталь, но Джеймс не пошевелился.
— Ганник, фу! — скомандовала Оксана с крыльца. Она тоже подошла к вольеру и встала рядом с Джеймсом. — А ну, прекращай ругаться, — ласково произнесла она. — Я его обожаю, но хозяйкой Ганнибал признает только тётю. Поедем обратно?
Пёс затих, но продолжал ходить по вольеру взад-вперед до тех пор, пока они не вышли за ворота. Джеймс понял, что больше не испытывает злости в отношении сестрицы Оксаны. Когда его мир на полной скорости столкнулся с миром измененных, это надолго выбило его из колеи и ввергло в пучину злобы. Джеймс хорошо помнил себя после промывки мозгов кровососом: растерянность, недоумение на грани помешательства, ненависть. То, что сотворила Александра, не сильно отличалось, но он сумел это отпустить. Не потому, что рассказала Наталья, а из-за той, что шла рядом. Важнее было то, что сделала для него Оксана.
По дороге в Москву Оксана всё время молчала, задумчиво рассматривая проносящиеся мимо пейзажи и кусая губы. От её разговорчивости не осталось и следа. Будь на месте Оксаны кто-либо другой, Джеймс не стал бы расспрашивать, но сейчас преграда молчания, растущая между ними, казалась ему невыносимой.
— Всё настолько плохо?
Оксана покачала головой.
— Я не знаю, — она помолчала, прежде чем продолжить. — То, что произошло вчера, может повториться. И в следующий раз это будет по моей вине. Такое с нами случается.
Джеймс понимал, к чему она ведет, об этом уже говорила Наталья. Ему бы не хотелось однажды прийти в себя, сжимая руки на её шее. Когда будет уже слишком поздно. Джеймса ощутимо передернуло, и он едва не выпустил руль. Это не единственная причина. Он должен отпустить Оксану, пока не закрутился очередной кровавый вихрь. Хватит с неё одного убийства.
И все же он не мог избавиться от мысли, что отступить сейчас, оттолкнуть её — жалкая трусость.
— Послушай, — сказал он, — я не представляю, как это работает. Но если ты расскажешь, мы справимся.
Прозвучало неожиданно. Джеймс сам не представлял, что хотел сказать этим «мы».
Оксана повернулась к нему, приподняла брови и в расширенных от удивления глазах он уловил сомнение. Которое сменилось быстрой, но теплой улыбкой. Она слегка покраснела, отвернулась и принялась разглядывать что-то на своем пальто, сцепив пальцы.
— Рядом со мной тебе будет всё сложнее. Чувства и все твои тайны… Единственный выход — не сдерживать их. Ты готов рискнуть?
Даже сейчас она не пыталась вытрясти правду или узнать больше. Рядом с Оксаной ему всегда было легко, и её сила напоминала скорее океанскую, глубинную Натальи, нежели чем стихийное бедствие Александры. Она знала о нём гораздо меньше, чем он о ней. Признайся он во всем, согласилась бы остаться? Джеймс сжал руки на руле так, что побелели пальцы.
Сможет ли он сдерживать то, что осталось в прошлом? То, что он запер в себе на тысячи замков?
Ответ пришел раньше, чем Джеймс успел привести в порядок мысли. Если для того, чтобы быть рядом с ней, ему придется окунуться в свое прошлое и поставить в нем точку раз и навсегда, он сделает это.
Джеймс накрыл руки Оксаны ладонью и слегка сжал.
— Я буду рядом с тобой. Это главное.
4
Впервые за долгое время Ванесса спала спокойно. После разговора с Демьяном с души словно камень свалился. Она добилась того, чего хотела. Осипов принадлежал к тому типу мужчин, которые слов на ветер не бросают. Он её понимал. В отличие от Стива, который советовал сдаться, позабыть обо всем и ловить радужных бабочек, Демьян чувствовал, что остановка для нее смерти подобна. Их разделяла пропасть в несколько веков, но они были похожи.
Ванесса не могла не признать, что рядом с ним ей временами хотелось забыть о независимости и позволить вести за собой. Такие мысли пугали и возбуждали одновременно, но она не придавала им особого значения. Если им захочется развивать роман, тогда она об этом подумает. Что толку рассуждать о том, чего не существует? Лучше наслаждаться тем, что есть.
Молчание Демьяна стало неприятной неожиданностью. После того памятного вечера они провели вместе потрясающие выходные: между ними больше не стояла стена недомолвок и подозрений. Несмотря на то, что его постоянно отвлекали — звонки, электронные письма и прочее, Демьян нашел время, чтобы побыть с ней. В понедельник он прислал огромную корзину нежных роз персикового оттенка и перенес встречу на завтра. Он показался ей уставшим и напряженным, но она не стала расспрашивать.
На следующий день он не позвонил, и в среду тоже. Беспокойство нарастало, а время тянулось. Ванесса постоянно смотрела на часы, но ничего не могла поделать. Ни расслабляющий массаж, ни бассейн, ни прогулки по Красной Площади не помогали отвлечься. У Демьяна хватало проблем и забот, но вряд ли он пожалел бы времени на один телефонный звонок.
Он собирался переговорить с Рэйвеном, возможно, его холодность объясняется именно этим. Не наболтал ли Сантоцци каких-нибудь гадостей? Она не представляла, что такого он мог сказать. Единственным черным пятном на её репутации была «дружба» с Палачом, но про новую встречу Рэйвен не знал, а в прошлом сам отпустил его в свободное плавание. Нет, вряд ли Джордан поднял эту тему в разговоре с Демьяном.
Ночью она боролась с ощущением дежавю. Когда пропал отец, Ванесса тоже сначала не придала значения его молчанию. Почему ей в голову пришло такое сравнение, она и сама не знала, но заснуть после такого уже не смогла.
Она чувствовала себя полностью разбитой, и с трудом дождалась утра, чтобы набрать его номер. Вместо Демьяна ответила женщина, что на удивление сильно резануло по самолюбию. Ванесса слишком устала, чтобы думать ещё и об этом. В конце концов, никому неприятно, когда по личному телефону твоего мужчины отвечает другая. Собеседница свободно владела английским, хотя разговаривала с европейским акцентом.
