– Полицию на него навели вы! – равнодушно возразила она.
– Но я был уверен, что имею дело с вымогателем и убийцей. А вы знали, что он просто запутавшийся от любви к вам человек. Человек хороший и порядочный.
– Но я не могла! – запальчиво воскликнула Валерия. – Я не могла заставить себя любить его!
– А я вас в этом и не обвиняю. Но вы еще и обманули его. Подло и жестоко.
– Что вы хотите этим сказать? – беспомощно спросила она, прекрасно понимая, что услышит в ответ.
– Вы знаете, – жестко отрезал Ледников. – Леня не был сыном Муромского. Заключение генетической экспертизы – подделка. Вы обманывали его, чтобы использовать в своих интересах. И в какой-то момент он это понял, но продолжал играть в вашу игру, потому что ради вас он был готов на все…
– Это он вам все рассказал?
Ледников неопределенно дернул плечами.
– Какая разница? Но вам теперь придется с этим жить.
Валерия ничего не ответила, снова погрузившись в свои мысли. Она словно отсекала все, что касалось бедняги Лени. Не хотела о нем говорить, не хотела помнить.
– Вы не знаете, с чем мне теперь придется жить, – таинственно сказала она. И улыбнулась той улыбкой, которую Ледников не раз видел у обвиняемых с потрясенной психикой. Это была улыбка обитателя иных миров, недоступных посторонним сфер…
Потом она направилась к закрытой двери, в замке которой торчал ключ, осторожно повернула его, приоткрыла дверь и обернулась к Ледникову, явно приглашая его заглянуть в соседнюю комнату.
Комната была небольшой и, судя по всему, служила спальней. Единственное окно было закрыто тяжелыми шторами. На кровати лежал одетый человек в позе зародыша.
Видимо, свет из комнаты потревожил его, он беспокойно завозился, приподнял голову, уставился безумными глазами на Ледникова и вдруг тихо и страшно завыл. И вой этот был наполнен таким страхом и отчаянием, что Ледников невольно отшатнулся, чтобы Рафа его не видел.
Вой становился все тише, а потом стих окончательно. Валерия успокаивающе улыбнулась Рафе и закрыла дверь.
– Где вы его нашли? – поинтересовался Ледников.
– Он стоял внизу у входной двери… Звонок раздался рано утром, я не сразу поняла, что это домофон… Он сказал: «Это я…» Я спустилась, он стоит, прислонившись спиной к стене, запрокинув голову… Я дотащила его к себе, положила на диван, что-то говорила… Но он только смотрел на меня и молчал. А потом вдруг сполз с дивана и на четвереньках стал пробираться в ту комнату… Там он забрался на постель, весь сжался в клубок и заснул.
– Вы думаете, он сам добрался сюда?
– Не знаю.
– Вообще-то люди даже под клофелином, практически в бессознательном состоянии, случается, добирались до дома…
Ледников хотел добавить, что, на его взгляд, Рафу сюда привез, скорее всего, Леня, а сам потом вернулся на квартиру, куда уже направлялись полицейские… Но, посмотрев на Валерию, понял, что ей это совершенно безразлично. Она уже жила другой жизнью, в которой Леня абсолютно ничего не значил.
– Ну и что же вы намерены предпринять теперь? Идти в полицию? Звонить в Мадрид?
Она покачала головой и убежденно сказала:
– Ему надо немного отдохнуть и прийти в себя. У меня есть знакомые медики, они подскажут, что делать… В полицию? Что я им скажу? Правду, чтобы они меня арестовали, а его отправили в сумасшедший дом, где он никому не будет нужен?
– Но у него все-таки есть мать?
– Которая с радостью засадит его в сумасшедший дом. Причем в самый страшный, чтобы он из него уже не вышел… Теперь только я могу его спасти. Больше некому, – убежденно сказала она.
Возражать на такие речи было бессмысленно, и Ледников просто молчал с сосредоточенным видом.
– Поймите, у него действительно нет теперь никого, кроме меня, – горячо продолжала убеждать его Валерия, словно именно от него зависело, каким будет решение по этому делу. – Я знаю, что виновата в том, что случилось. Я хотела отомстить, хотела наказать Муромского… А он… Он сделал это за меня.
– Кто? – не сразу понял Ледников, занятый своими мыслями.
– Рафа. Он признался мне…
– То есть это он сначала отравил отца, а потом спихнул в воду?
– Да, – с вызовом сказала Валерия. – Этот старый мерзавец получил по заслугам! Он ответил за все. Я должна была это сделать сама, но… А бедный Рафа сделал это за меня. И это надорвало его психику…
Сейчас она начнет улыбаться, как та женщина, что застрелила убийц своего сына и почувствовала себя совершенно счастливой и свалившей с души невыносимый груз. Теперь она обрела смысл жизни, и ей уже ничего не страшно.
– Мне надо спасти его, и я сделаю все… У него никого нет, кроме меня, он никому больше не нужен.
– Для этого потребуются приличные деньги.
– Что-то у меня есть… А потом можно будет продать или заложить его квартиру…
Судя по всему, у нее уже на все был готов ответ. Видимо, пока Рафа спал, в ее голове окончательно и бесповоротно сложился трогательный и благородный сюжет спасения несчастного и собственного морального искупления. В общем, атаман Кудеяр женского пола, или «Но я другому отдана и буду век ему верна». А труп Лени Горегляда в это время лежит в каком-нибудь лондонском морге, никому не нужный… Как справедливо заметил бы старина Вудгейт, черт вас, русских, разберет с вашими апокалипсическими видениями и психологическими вывертами!
– Не смею вам мешать, Валерия Олеговна. Надеюсь, вам хватит сил и терпения на том благородном поприще, которое вы избрали. Единственное, о чем хочу предупредить, – забудьте о существовании моих друзей. И не пытайтесь больше использовать их для каких-либо своих целей. Вам же будет хуже.
Она кивнула, но у Ледникова не было никакой уверенности, что она его слышала. Он хотел было спросить, какую легенду она приготовила для полиции, но тут же передумал. Зачем лезть в чужие дела. Будут затруднения, обратится к Валерию Олеговичу. Старый чекист не подведет.
Глава 23
Don’t take it out on me
Не вымещай это на мне
Она ждала его в зале VIP – случай неслыханный. Первый раз в жизни Разумовская встречала его в аэропорту. Сама она летала непрерывно и потому такие старомодные мероприятия, как встречи и проводы, считала отжившими свое пережитками. А тут примчалась…
Еще в Лондоне, когда она позвонила и сообщила, что заказала для него VIP и прибудет в аэропорт лично, Ледников понял, что она действительно боится того, что случилось между ним и Гланькой. Не знает, но боится. А так как просто ждать и тихо надеяться на то, что пронесет, было не в ее натуре, она решила выяснить все сразу, прекрасно зная, как в таких случаях важны первые взгляды, слова, прикосновения. Так что его ждало то еще испытание.
