– Ну а что господин Переверзев? – с улыбкой спросил Ренн. – Чем он может быть любопытен сегодня?
– В принципе этот человек мог переменить историю России.
– Что вы говорите? Вот уж не подумал бы. Как любопытно! И каким же способом он мог это сделать?
– Он мог арестовать Ленина в июле 1917 года как изменника и шпиона, и тогда…
Ренн улыбнулся какой-то своей мысли.
– Но, как я могу догадываться, не арестовал. Что же так?
– Ну, тут несколько обстоятельств сыграли свою роль. Во-первых, Переверзев, как и его коллеги по Временному правительству, просто не понимали, что происходит после отречения царя и куда влечет их рок событий. Привыкшие бороться с самодержавием и считать его самым главным и страшным врагом, они продолжали бороться с ним и тогда, когда оно пало и не представляло никакой опасности. А они продолжали сводить с ним счеты… Какая-то Чрезвычайная комиссия – кстати, вот откуда ЧК пошло! – расследовала деятельность царя, его министров, искала какие-то злоупотребления властью, допрашивала фрейлин, выясняла, что было у императрицы с Распутиным… Ну и прочая такая дребедень. Они зачем-то готовили некий грандиозный процесс над царизмом. А процесс-то этот дурацкий тогда уже был никому не нужен… Занятые этой чепухой, они не хотели видеть, что по Петрограду уже рыщет другая сила, которая не будет следовать никаким законам и установлениям, а просто уничтожит их всех без всякого суда и следствия. Раздавит, как блох, сметет, как ненужный исторический мусор…
– Знаете, мой друг, я думаю, они просто не представляли себе, что такое возможно – просто убивать миллионы людей как… «чуждый элемент». Было тогда такое славное выражение.
– Не представляли! Книжки надо было читать. Например, про французскую революцию. В них все было описано. Кстати, сразу после первой революции 1905 года в России специально выпустили книгу «Революционный невроз» – про ужасы и закономерности французской и всякой другой революции. Хотели предупредить, предостеречь… Куда там!
– Так ведь они, все эти господа, и сами, кажется, были революционерами?
– В том-то и дело. Они не могли бороться с Лениным, потому что он для них был – свой. Тоже борец с ненавистным самодержавием.
– В общем, что называется, свои люди – сочтемся, – засмеялся Ренн.
– И сочлись. Очень скоро. В подвалах уже другой Чрезвычайной комиссии…
Ренн поерзал в кресле, вздохнул и ничего не сказал. Да и что тут было говорить?
В дверях возникла пожилая экономка, которая работала у Ренна, по его словам, с каких-то допотопных времен и, как это заведено у русских людей, давно стала самым настоящим членом семьи.
– Мадам приехала, – с каким-то особым значением сказала она.
– Ну и слава богу! – оживился Ренн. – Спускаемся вниз, в гостиную, мой друг. Уверяю вас, там нас ждет магнит попритягательнее, чем этот самый революционный невроз.
Он подхватил Ледникова под руку и повлек к лестнице, ведущей из его кабинета прямо в гостиную на первом этаже.
Она стояла у камина, смотрела на огонь, обхватив себя руками за плечи. Высокая, стройная, темноволосая. Когда она обернулась, он сразу узнал это лицо. Это была всего-навсего первая леди Франции.
Ледников несколько озадаченно посмотрел на Ренна. Старик рассмеялся:
– А я вас предупреждал!
Ренн подошел к женщине, и они по-родственному расцеловались.
– Здравствуй, дорогая! А я уже стал бояться, что ты никогда не выберешься ко мне!.. Сейчас я тебя познакомлю с моим молодым другом из Москвы…
Женщина внимательно посмотрела на Ледникова. Лицо ее было вежливо-безучастным.
Глава 3
Юрий Иноземцев
L'Ange exterminateur
Ангел смерти
Будрийоны жили в том же буржуазном шестнадцатом районе, что и Клер, рядом с шикарной улицей Пасси, вечно запруженной праздношатающейся толпой. Клер позвонила снизу по мобильному, и Собин открыла дверь парадного.
Увидев заплаканную Собин, Иноземцев невольно вздохнул. Бедняжка была безнадежно некрасива. Он подумал, что Будрийон наверняка страдал от того, что дочери так не повезло с внешностью, и даже чувствовал себя в этом виноватым. Собин вдруг попыталась улыбнуться, но неестественная гримаса сделала ее лицо еще более жалким.
– Что случилось, Собин? – как можно мягче спросил Иноземцев.
– Отец… – прошептала она. – Они говорят, это был несчастный случай, но…
Иноземцев вопросительно посмотрел на Клер.
– Собин считает, что мсье Будрийона убили… А сегодня кто-то пытался проникнуть в ее квартиру.
– Зачем?
Собин продолжала рыдать, и прошло достаточно времени, прежде чем Иноземцев уяснил диспозицию.
Когда Будрийона выперли на пенсию, он совсем было пал духом, но потом вдруг словно ожил. По секрету он поведал дочери, что на днях случайно столкнулся на улице с человеком, поимкой которого он занимался лет пятнадцать назад во время своего пребывания в Южной Америке. Арестовать бандита тогда не удалось, потом пришли сообщения, что он погиб, и вот неожиданно Будрийон столкнулся с ним в Париже…
– Отец сказал, что этот тип объявился тут не случайно, что он готовит большую беду, – сказала Собин, доверчиво глядя на Иноземцева. – Я сказала ему, чтобы он позвонил в полицию и ничего не предпринимал сам… Но он ответил, что они опять будут смеяться над ним, скажут, что ему все померещилось и вообще он впал в старческий маразм. И я поняла, что он попытается что-то узнать сам об этом человеке. Он запомнил номер его машины, видел, из какого банка он выходил…
Судя по тому, в каком радостном возбуждении пребывал мсье Будрийон в последнее время, предприятие его явно продвигалось успешно. Он даже сообщил дочери, что кое-какие документы и фотопленки, которые остались у него после поездки в Южную Америку, еще очень и очень пригодятся… Он еще заставит коллег пожалеть о том, что они над ним издевались!
А несколько дней назад его тело нашли на пустынной улице за Булонским лесом. По официальному заключению полиции, мсье Будрийон упал на улице и разбил голову о каменный бордюр. То ли поскользнулся, то ли потерял сознание – со стариками такое бывает. Газеты дали короткие сообщения.
Вскоре после похорон Собин позвонила какая-то женщина, не назвавшая своего имени, и сказала, что она видела собственными глазами – на мсье Будрийона мчался мотоциклист, он пытался отскочить в сторону, споткнулся и упал… При этом мотоциклист не скрылся сразу. Он притормозил прямо у тела мсье Будрийона, внимательно оглядел его и умчался только после того, как удостоверился, что тот мертв.
«И знаете, это была женщина, – сказала свидетельница перед тем, как положить трубку. – Очень смуглая… Она сняла шлем, когда разглядывала тело несчастного мсье…»
– А сегодня утром раздался звонок, – вся дрожа, продолжала рассказывать Собин. – Я посмотрела в глазок и увидела человека в черном комбинезоне и мотоциклетном шлеме на голове… Его лица не было видно.
