– Изменить тоже…
– Извини, может быть, не стоит это обсуждать?
– Почему? Я устала обсуждать это сама с собой, объяснять себе самой, что произошло… Мне надо сказать это кому-то. Мне почему-то кажется, что ты подходящий человек. Спроси меня, что случилось? Спроси, я готова к ответу.
– Я помню, как он сказал во всеуслышание, что вы объединились навсегда, по-настоящему. «Мы не умеем и не знаем, как отделить себя друг от друга». Это его слова, и они звучали впечатляюще.
– Может быть, тогда он сам верил в то, что говорил. Хотя сегодня я уже сомневаюсь в этом. Знаешь, я как могла помогала ему двигаться наверх, но при этом просто не понимала, что нас ждет впереди. Это была наша общая цель, мы не жалели себя для победы. Я делала все, чтобы это свершилось… Поддерживала и даже подталкивала его, когда он падал духом. Потому что знала: иначе его жизнь окажется сломанной, а он будет навсегда несчастен. Но, как только победа пришла и мы вошли в президентский дворец, оказалось, что плодами победы будет пользоваться он один…
– Но почему? Ты стала первой леди страны… Сколько женщин даже не смеют мечтать об этом! Огромная власть, невиданные возможности…
– Знаю. Но оказалось, что мне – мне! – это просто не нужно. Я не рождена для этой утомительной светской жизни, для всех этих церемоний и обязанностей. Все время притворяться, все время позировать… Ты всегда в центре. Наверное, это соблазнительно для женщины – быть всегда и везде обслуженной первой – и в бутике, и в парикмахерской, и на курорте… Это действует на тебя, и ты становишься какой-то другой. Не просто другой, а как будто не собой, живешь по чужим правилам… Как будто это чья-то чужая жизнь, а твоя, единственная, осталась позади и никому не нужна и не интересна.
– Может, ты заблуждалась? Или преувеличивала?
– Преувеличивала? Не думаю. Там за все приходится платить. Тебе это не нужно, но расплачиваться ты обязана! У тебя все есть, но в то же время ты всем должна и не можешь отказаться от вещей, которые тебе не интересны, тяготят, угнетают. О, эти обязанности супруги президента! Требования протокола! Официальные визиты! Заученные фразы, приклеенная к твоему лицу фальшивая улыбка… Я просто не могла играть эту роль, она оказалась не для меня. Однажды во время визита в Африку я поняла это окончательно. Мы уже улетали, прощались с провожавшими у самолета, когда вдруг раздался выстрел. Я ничего не поняла, а телохранители сбили меня с ног и потащили по трапу, как мешок, внутрь самолета…
– Они обязаны как можно быстрее вывести вас из зоны возможного обстрела. Причем, закрывая вас своими телами. Это их работа.
– А я не хочу, чтобы в меня стреляли! Я не сделала никому ничего такого, за что меня можно убить.
Ледников помнил эту историю. Как выяснилось потом, когда самолет президента уже улетел, покончил жизнь самоубийством по какой-то своей причине один из правительственных снайперов, которых расположили на крыше аэропорта. У него был полный боекомплект, и при желании или затмении в мозгах он мог положить на месте всех – и встречавших, и провожавших. К счастью, такая мысль не пришла ему в голову.
– И потом… Я вдруг услышала по радио личные телефонные разговоры принцессы Дианы. Понимаешь? Личные! Оказывается, ее разговоры прослушивали, записывали, а теперь за деньги крутят в эфире.
– Это делали британские спецслужбы. Членам королевской семьи могли угрожать террористы, поэтому они…
– Да наплевать мне, почему они это делали! Я не хочу, чтобы мои разговоры с близкими людьми прослушивали, а потом крутили на потеху толпе! Это моя жизнь, и другой больше не будет! Все решилось окончательно, когда я узнала, что моему сыну угрожают по телефону. Кто-то из наших телохранителей дал его телефон своему ненормальному дружку, и тот принялся названивать. Я так и знала, что все эти охранники, телохранители, секретные агенты на самом деле только и ждут, чтобы продать нас! Или как-то поживиться за наш счет.
– А твоя пропавшая служанка… О ней ничего так и не известно?
– Нет. Я знаю, что об этом пишут и говорят. Будто я издевалась над нею и довела чуть ли не до самоубийства… Но ничего такого не было! Как раз Дорис я доверяла больше, чем всем остальным. Она работала у меня уже много лет.
– И наверняка ваши спецслужбы привлекали ее к сотрудничеству…
– Я знаю. И не хочу больше ничего этого! Я хочу другой жизни. Свободной.
Ледников смотрел из окна на кресты церкви Александра Невского, которые пылали в лучах вечернего солнца, словно зажженные свечи. То ли праздничные, то ли поминальные.
Слежку Ледников обнаружил быстро. Расставшись с Николь, он опять бесцельно бродил по парижским улицам, пытаясь, как тот несчастный бунинский поручик, разобраться в происшедшем, и ничего, кроме недоуменных вопросов к себе, ему в голову не приходило. Что это было? Зачем? Что теперь делать?
А потом заметил синий «ситроен», крадущийся за ним. Ничего удивительного, все-таки первую леди не оставляют в покое, даже когда она пытается скрыться от всех по своим личным делам.
Оторваться от них он решил просто из спортивного интереса. Пользы в этой попытке не было никакой. Наверняка он уже много раз сфотографирован, идентифицирован и занесен в соответствующее досье. Но тащить за собой хвост к Немцу не хотелось, и он, воспользовавшись первой же возможностью, нырнул в небольшое кафе, надеясь, что там есть запасной выход.
«Не скроюсь, так согреюсь», – усмехнулся он про себя.
Глава 12
Юрий Иноземцев
Oeil pour oeil, dent pour dent
Око за око, зуб за зуб
В Париж он возвращался на личном самолете Ильи Можжарина.
Илья был хорошего роста, смугл, имел нос с горбинкой, иссиня-черные волосы с ослепительным пробором – типичный южанин из курортного города, гроза отдыхающих дамочек. Сам он объяснял свои южные черты и ухватки тем, что в роду его были кубанские казаки с хорошей примесью кавказской крови, бежавшие в гражданскую войну в Москву, спасаясь от ужасов большевистского расказачивания. При этом он носил деловые очки без оправы, которые придавали ему вид занудного доцента.
Родился Илья в приличной, как тогда говорилось, московской семье. И только. Мать преподавала, отец заведовал кафедрой в институте. Советская интеллигенция в чистом виде. Выпускнику-отличнику экономического факультета МГУ не составило труда устроиться в престижный государственный банк, который ведал экспортно-импортными операциями СССР. Там он скоро вырос до начальника серьезного отдела. Советское государство тогда уже отдавало концы и отплывало в историческую мглу, куда не могло взять свое гигантское имущество, и оно плавно переходило в цепкие руки новых русских людей. Можжарин и несколько его коллег в точном соответствии с действующим тогда законодательством создали под крышей банка частную финансовую компанию, куда по новым правилам игры стали переводиться некоторые активы. Когда банк окончательно захирел и его решили приватизировать, контрольный пакет государство разрешило выкупить именно компании Можжарина.
