– А потом, Грейди? – взволнованно спросила Элизабет.
– Потом, значит, сынок взял донну за руку и, глядя ей в глаза, так прямо и сказал: «Где бы вы хотели заняться со мной любовью?» Представляете, мисси? Значит, так, запросто вскакивает прямо к ней в экипаж и сразу спрашивает, где бы она хотела заняться любовью с ним! – Грейди вновь разразился хохотом, вытирая мокрые от слез глаза.
Заставив себя улыбнуться, Элизабет подождала, пока он успокоится, и, продолжая улыбаться, проговорила:
– Какая наглость! И что же ему ответила бедная женщина?
– В том-то и дело, – весело ответил Грейди. – Может, мне и не надо все это рассказывать, а вам слушать такое, мисси. Ну а как вы думаете, что ему ответила донна Хоуп?
Уверенная в том, что догадалась правильно, Элизабет тем не менее проговорила:
– Понятия не имею.
– Вы не поверите. Эта писаная красавица, надушенная дорогими духами, баснословно богатая вдова, посмотрела сынку прямо в глаза и сказала: «Ковбой, мне бы хотелось поехать с вами ко мне домой, но мое ранчо слишком далеко. Давайте поднимемся в мой гостиничный номер». – Грейди снова засмеялся и добавил: – С тех пор они вместе.
– Понятно. Они любят друг друга?
– Любят? Ну нет, ничего такого там нет. По крайней мере сынок не влюблен. – Неожиданно улыбка исчезла с обветренного лица Грейди. Он как-то сразу помрачнел. – Вест не из тех мужчин, которые способны полюбить, – с горечью проговорил Грейди и посмотрел куда-то вдаль, будто увидел то, чего Элизабет не могла видеть. – Он ведет такой образ жизни… у мексиканцев это называется nо 1е hace.
– Что это значит?
– А… так, ничего особенного.
Экспедиция миновала высокогорные луга юга Нью-Мексико и к ужину достигла поросшего кедровыми лесами склона Сьерра-Кабаллос.
Они остановились на привал на поляне, сплошь усеянной пурпурными лилиями. С цветка на цветок порхали золотистые бабочки. Синяя птица, крылья которой переливались на солнце всеми оттенками индиго, грациозно подлетела к небольшому ручейку с чистой холодной водой.
Птичка приземлилась на валун, торчавший из воды посреди ручья. Переминаясь с лапки на лапку на скользком камне, она обмакнула свой клюв в воду и, вспорхнув, полетела прочь к высоким вершинам.
Элизабет сидела в тени на гладком валуне и осматривала окрестности. Это была тихая, живописная долина, и при других обстоятельствах Элизабет была бы просто очарована этой фантастической красотой. Но не сегодня.
Она бросила враждебный взгляд на Веста, который вместе с другими мужчинами разбивал лагерь на ночлег. Элизабет пришло в голову, что движения Веста напоминают повадки хищника, заключенного в клетку. И никто в мире, кроме нее, не мог знать, насколько он опасен. Элизабет почувствовала, что у нее пересохло в горле. Она невольно представила себе могучие мускулы Веста, выступавшие буграми на его обнаженном теле, когда он стоял возле нее на коленях в залитой лунным светом комнате.
Элизабет сказала себе, что происшедшее прошлой ночью больше никогда не повторится.
По всей видимости, Вест думает, что теперь она будет принадлежать ему, как только он этого пожелает. Ну что ж, пусть узнает, что он ошибается. По непонятной ей самой причине прошлой ночью она просто потеряла голову. И сегодня горячо раскаивается в этом. Чувство вины и угрызения совести терзают ее душу. Сейчас она бы отдала все за то, чтобы вернуть время на двадцать четыре часа назад.
Если бы можно было вновь вернуться во вчерашний полдень, когда они еще не приехали на ранчо Кабалло. Или во вчерашний вечер до того, как она вышла в благоухающий цветами дворик, где ее ждал Вест.
Боже! Если бы можно было вернуть ту полночь, когда она увидела Веста, внезапно появившегося из ночной тьмы. Даже тогда все еще могло сложиться иначе. Стоило ей всего лишь вбежать в комнату и запереть двери балкона.
Впрочем, нет. Этого могло и не понадобиться. Несмотря ни на что, Элизабет знала, что Вест не позволил бы себе овладеть ею силой. Он же не дикий зверь, он же не такой, как полковник Фредерик Доббс, которого она когда-то в Луизиане…
Размышления Элизабет прервал Таос, внезапно появившийся перед ней с тарелкой, полной еды. Улыбнувшись, она поблагодарила его, взяла тарелку и поставила себе на колени. Она была не голодна, однако заставила себя проглотить пару маленьких кусочков. Вздохнув, Элизабет отставила тарелку, огляделась вокруг и увидела Веста. Наклонившись к воде, он сидел на берегу ручья и смотрел куда-то в сторону. Возле него на камне стояла тарелка с нетронутым ужином.
Почувствовав на себе взгляд Элизабет, Вест оглянулся. Она ожидала увидеть его обычную, дразнящую, хищную усмешку или думала, что он подмигнет ей с видом заговорщика…
Но нет.
Тяжелый взгляд его свинцовых глаз магически притягивал к себе. Но в нем не было ни капли тепла. Холодный, отрешенный взгляд, обращенный к ней, делал почти неузнаваемым осунувшееся, обросшее щетиной лицо.
Смущенная столь разительной переменой в нем, Элизабет отвернулась. До сих пор Вест не упускал ни малейшей возможности чем-нибудь задеть ее, застать врасплох и постоянно докучал ей своим вниманием. Теперь он смотрел на нее так, словно видел впервые. Дрожь пробежала по спине Элизабет. Она поняла, что боится его сильнее прежнего. Она поняла и другое: ее тянуло к нему сильнее прежнего.
Элизабет не единственная заметила, что с Вестом творится нечто странное. Весь день Квотернайт был не в себе, и никто не догадывался об истинной причине этого.
– Что тебя беспокоит, мальчик? – спросил Грейди после ужина, подойдя к Весту.
Вест пожал плечами:
– Кто сказал, что меня что-то беспокоит?
– Тысяча чертей! За кого ты меня принимаешь? За полного идиота? – горячился Грейди. – Сынок, я знаю тебя почти четыре года. Целыми месяцами я находился рядом с тобой и днем и ночью. Я видел тебя всяким: мертвецки пьяным, с похмелья, обалдевшим от счастья. Видел, когда ты неделями не хотел знать женщин, а потом сутками не вылезал из их постелей. Видел, когда ты поступал мудро и когда ты вел себя как последний дурак, знал тебя и больным и здоровым, победителем и побежденным. – Грейди замолчал.
Не поднимая глаз, Вест спокойно проговорил:
– Это напоминает прощальное слово на моей могиле.
– Не совсем, – сказал Грейди. – Я еще никогда не видел тебя таким, как сегодня. Что случилось с тобой, сынок? Ты что, не поладил с донной?
– Нет.
– Тогда что же? Ты не проронил ни слова за весь день. На тебе лица нет! Может, я обидел тебя чем? Тогда плюнь на меня!
Вест посмотрел на Грейди.
– Ты ничем меня не обидел. Никто меня не обижал. Может, завтра я и сгожусь для вашей компании…
– Черт возьми, завтра! – бормотал Грейди. – Еще сегодня день не кончился! Может, все-таки присоединишься ко всем. Посидим немного у костра?
