Если честно, то я ничего не понимала.
— Подождите, молодой человек, а зачем вы вообще сюда пришли?
— Расторгнуть наш контракт. Пусть и устный.
— Но с вами я не заключала никаких договоров и контрактов, это во-первых, а во-вторых, по факту смерти Никифоровой возбуждено уголовное дело.
Я-то могу все это бросить, хотя совершенно не собираюсь этого делать, а вот уголовное дело вряд ли закроют по вашей просьбе. И вообще, я не могу понять, к чему этот ваш выход?
— Мы с Наташей собираемся пожениться и уехать на время. А Наташа находится под следствием, и у нее взяли подписку о невыезде.
— Ей что, предъявили обвинение?
— Нет, просто попросили из города не отлучаться.
— А когда это вы решили пожениться?
— Сегодня утром я сделал Наташе предложение, и она согласилась.
Бедный Вася, столько усилий — и все напрасно. Самый выгодный объект из его списка не оправдал надежд!
— В общем, я так и не поняла, что вы от меня хотите и зачем вы вообще сюда пришли.
— Да? А Наташа говорила, что вы довольно умная. Все. Этот Вова меня достал, и я недолго думая открыла дверь и выпроводила его. Но буквально через минуту в дверь опять позвонили. Я уже было собралась сказать Вове все, что о нем думаю, но это был Мишка. При виде меня он на всякий случай встал в стойку.
— Ты что? С ума сошла? — потом, оглянувшись на лестницу, добавил:
— Это от тебя поклонник вышел?
— Ага. Приходил требовать, чтобы я больше не занималась убийством баб Маши.
— Это еще почему? — спросил Мишка.
— Вы вызывали Наташу?
— Внучку? Обязательно. И знаешь, что я хочу тебе сказать. Странная эта внучка. Или дурочка абсолютная, или что-то скрывает: я на всякий случай взял подписку о невыезде.
— Вот этим новоявленный жених и объяснил свою просьбу. Они собираются путешествовать.
— Ничего, подождут.
— А с Васей Сидоровым вы говорили?
— Да, я лично ходил в общагу.
— И как он тебе?
— Ты знаешь, никогда не был ханжой, но чтобы такое…
— Ты про список?
— Да, про него.
— Он что, тебе сам его показал?
— Нет, его друзья рассказали.
— Да, друзья у него, кстати, тоже странноватые. Мне они его просто заложили, приняв будто бы за адвоката.
— Они считают, что это его рук дело?
— Да. Кстати, а ты не спросил, где он был в ту ночь?
— Спросил, с очередной пассией. Проверил, действительно так и было, не врет. А ты что думаешь по поводу Васи?
— А я ничего не думаю. И если честно, у меня только легкие наметки, пунктирная линия, которая никак не становится сплошной. На первый взгляд все было гораздо проще. А сейчас я уже так не считаю. Ладно, бог с ними, с Васей, с Наташей. У меня к тебе небольшое дело.
— Я весь во внимании.
— Да ничего особенного, просто надо сходить к местным бомжйм и пообщаться. Вроде бы их видели в то утро. А может, и они что видели?
— С каких это пор ты не можешь поговорить сама? Я всегда считал, что это твоя привилегия, а я уж так…
— Я подумала, что официальные органы побыстрее развяжут им языки. Мне некогда рассиживаться.
— А может быть, наоборот, завяжут? Знаешь что, пока не будем меня представлять. Показать корочки я всегда успею.
— Согласна. Пошли.
— Пошли. Ты знаешь, куда?
— Догадываюсь.
В нашем доме был очень хороший подвал, вернее, цокольный этаж, но по каким-то причинам заселять его не стали. Сначала там располагался какой-то детский клуб, затем — ЖКО. Это я помню хорошо. Но вот уже лет пять подвал пустовал. Одно время там собирались токсикоманы со всего района. Но общественность и правоохранительные органы развернули обширную программу против такого рода занятий, и наш подвал, правда, на короткое время, опять стал необитаемым. И вот теперь там приют всех местных бомжей. И, наверное, надолго.
Потому что никому нет дела до этой проблемы.
Именно в этот подвал мы и направились. Я оделась как можно проще и скромнее. С Мишкой пришлось повозиться. То, что он мент, было видно за километр. Но немного усилий, взъерошенные волосы, и из него получился вполне приличный бомж. Конечно, до настоящих бомжей нам еще далеко, но вид не первой свежести.
— Здорово, — глядя на себя в зеркало, восхитился Мишка, — ты просто волшебница. Видели бы меня сейчас мои — в ментовку бы загремел, не узнали бы, уж точно.
Спустившись вниз без приключений, мы быстро нашли нужную дверь и, открыв ее, зашли внутрь, моментально оказавшись в царстве мрака и сырости.
Привыкнув к темноте, мы осторожно двинулись вглубь. Где-то вдалеке маячил свет, а подойдя поближе, мы услышали и голоса. Еще через несколько метров мы оказались около приоткрытой двери, за которой можно было различить грязные стены, обклеенные газетами и плакатами, топчан, заменявший постель, и корпус от телевизора, служивший столом, вокруг него собрались в данный момент обитатели этого жилища. Их было трое, и, прежде чем войти, мы хорошо их рассмотрели. Один был совсем старик с совершенно отсутствующим выражением лица. Такое ощущение, будто он по каким-то непонятным ему самому причинам задержался на земле, а его душа давно уже обитает в лучшем мире. Другому скорее всего было за сорок, хотя и выглядел он гораздостарше. Он, судя по всему, наоборот, прекрасно понимал реальность и приспособился к окружающей обстановке. Только какое-то ожесточение, застывшее на лице, выдавало в нем несмирившуюся натуру. И, наконец, третьим был подросток лет четырнадцати. В отличие от своих товарищей он просто излучал какую-то энергию и испытывал удовлетворение от происходящего.
Вероятно, он воспринимал все это как игру и приключение, еще не поняв, что счастливого конца не будет.
Мы, переглянувшись, осторожно вошли в комнату. Там сразу воцарились тишина и недоумение. Страха не было. Видно, хозяева разучились бояться. Гости в эту обитель заходили, вероятно, очень редко, поэтому, кроме удивления, наш приход не вызвал никаких эмоций. Вся компания сидела около импровизированного стола, на котором лежали хлеб, лук, помидоры и стоял флакон «Трои». Я внутренне содрогнулась и напряглась, приготовившись уже вливать в себя эту жидкость. Но хозяева, к моему великому облегчению, тут же убрали драгоценный сосуд, приглашая, наверное, нас выставить свое угощение. К тому же наш вид явно располагал к этому. И к моему несказанному удивлению, Мишка из внутреннего кармана достал бутылку дешевой, но настоящей водки; за столом оживились, и флакон «Трои» опять занял свое почетное место.
