ГЛАВА 12
День двадцать третий
Ранним утром Анна прибыла в полицейский участок. Она собиралась сходить в буфет позавтракать, когда увидела подъехавшую на такси профессора Марш. Анна кивнула ей как знакомой и прошла в участок.
Она уже поднялась на полпролета, когда профессор Марш ее окликнула:
— Извините, если не ошибаюсь, вы детектив Тревис?
— Да.
— А старший детектив-инспектор Ленгтон уже тут?
— Думаю, да. Машина его стоит.
— Хорошо, мне надо с ним поговорить.
Анна замешкалась:
— Я скажу ему, что вы здесь. Подождите, пожалуйста.
— Не стоит, я знаю дорогу.
— Извините, но в комнату следственной бригады допускаются только офицеры, причастные к расследованию.
Профессор Марш окинула ее холодным безразличным взглядом:
— Если вы изволили забыть, меня включил в следственную бригаду старший детектив-инспектор Ленгтон. Извините.
Анна постояла на лестнице, провожая взглядом психологиню. Сегодня та была без шиньона — распущенные волосы удерживались бархатной эластичной лентой. Так она выглядела моложе и симпатичнее, хотя и немного старомодно. На ней был шикарный, шитый на заказ костюм из розового и черного твида.
Анна не стала подниматься в буфет и вместо этого прошла за профессором Марш в комнату следственной бригады, рассчитывая увидеть реакцию сотрудников.
Психологиня между тем направилась прямо в кабинет Ленгтона, оставляя за собой шлейф изысканного парфюма.
Льюис глянул на Анну и поднял брови:
— Вот ведь назойливая баба, а?
Анна заметила, как Бриджит, поставив на поднос две чашки кофе, направляется в кабинет Ленгтона.
— Позволь я отнесу, Бриджит, — остановила она девушку. — Мне надо перемолвиться с шефом.
— О, спасибо.
Анна подрулила к кабинету с подносом и хотела было постучать в дверь, как услышала знакомый рык:
— Это вас не касается!
— Нет, касается. Вы подключили меня к этому расследованию. А теперь вы даже не удосужились позвонить мне и сообщить последние новости. Я бы даже не узнала, что у вас появился подозреваемый, если бы минувшим вечером не пообщалась с госпожой коммандер, — она-то мне все и сообщила. Я выглядела как полная идиотка!
— После того, что произошло между вами и газетчиками, я полагал, что вам было бы неловко это обсуждать, а уж тем более с вышестоящим начальством.
— Мне нисколечко не неловко. Если хотите, я готова внести свой вклад в дело. По мнению коммандера, он бесценен — и вот почему я здесь.
— Да ну? Вам требуется очередная глава в книгу о подвигах по задержанию серийных убийц, ни один из которых не был бы пойман без вашей помощи?
— Не грубите.
— Я вовсе не хотел быть грубым, дорогуша.
— Не называйте меня дорогушей! Скажите прямо: нужен вам мой совет или нет?
— Раз вы уже здесь — почему бы и нет? Только не будем терять время: если у вас есть что сказать о нашем подозреваемом — сделайте это перед всей группой.
— Мне нужно время, чтобы прочитать собранные вами сведения о нем.
Анна чуть не выронила поднос, когда Ленгтон открыл дверь:
— А, Тревис! Не могла бы ты посидеть тут с профессором Марш и сообщить ей последние данные о Виккенгеме? Если хочешь, можешь выпить мой кофе. Я побуду в комнате бригады.
И он прошел мимо Анны, оставив дверь открытой. Тревис внесла в кабинет поднос, опустила на стол. Профессор Марш сидела на стуле нога на ногу, нервно подергивая ступней.
— Боже, что за гендерный шовинист, — процедила она.
Анна мило улыбнулась и предложила ей кофе. Профессор Марш потянулась за чашкой, заглянула в нее:
— А сливки у вас имеются?
— Нет, но, если хотите, могу раздобыть молоко.
— Не берите в голову. — Профессор Марш достала из портфеля бутылочку с водой. — Итак, расскажите мне об этом вашем Винчестере.
— О Виккенгеме, — поправила ее Анна и, поколебавшись немного, уселась в кресло за стол Ленгтона.
Профессор Марш открыла блокнот, щелкнула авторучкой и легонько постучала по странице:
— Начнем. Во-первых, мне нужны его личные данные: возраст и прочее, семейный статус, дети…
Извинившись, Анна вышла за своим блокнотом. Ленгтон сидел в комнате следственной бригады с Льюисом и Баролли:
— Избавь меня от нее, Тревис. И знай, она в приятельницах у коммандера. И все, что ты ей скажешь, очень скоро станет известно той.
— Хорошо, поняла.
Ленгтон пробрался к ней между столами:
— У нас, как и договаривались, сегодня процедура опознания, но ей ты этого не говори. Посмотрим, что она нам выложит.
— Ладно. — Анна помедлила. От него ощутимо несло алкоголем.
— Что? — уставился он на нее.
— Если желаешь, у меня в ящике стола пакетик мятных леденцов.
Насупившись, он поплелся обратно к Льюису и Баролли. Анна же вернулась в кабинет. Ленгтон начал ее беспокоить: было всего-то девять утра.
Уже после одиннадцати Тревис в сопровождении профессора Марш вышла в комнату следственной бригады. За это время у Анны то и дело возникало ощущение, будто ее допрашивают, оформившееся к концу разговора в стойкое убеждение. Она проследила, как Марш подошла к Ленгтону, негромко переговорила с ним, после чего призвала детективов к вниманию. Нельзя сказать, чтобы все сделали нужную стойку, но в комнате стало тихо.
— Чарльз Виккенгем, полагаю, теперь ваш основной подозреваемый, — объявила она. — Когда я только подключилась к расследованию, то, как вы помните, упомянула, что семейный статус убийцы явится чрезвычайно важным фактором. Думаю, непременно надо опросить его бывшую жену: в том психологическом профиле, что я для вас тогда составила, подчеркивается, что убийца ненавидит женщин. Это чувство имеет глубокие корни и, вероятно, заложено было еще в раннем детстве.
Она говорила и говорила, повторяя едва ли не все, что Ленгтон выяснил о Виккенгеме и его отце от местных жителей. И хотя все это зижделось лишь на слухах, эти сведения явились отправной точкой ее психологического пассажа. Во время ее выступления некоторые офицеры продолжали перепроверять алиби Виккенгема на девятое января. Ленгтон почти не вслушивался, то и дело посылая и получая эсэмэски. Остальные сотрудники тоже начали проявлять нетерпение: они были уже в курсе того, что сейчас вещала им психологиня. Затем наступила пауза. Она пару раз накрутила прядь светлых волос на указательный наманикюренный палец и наконец заговорила снова, уже тихим и спокойным голосом:
