Его жертва прекрасно понимала, что за ней неотступно следует опасная тень. Она была не глупа и сразу разобралась, в чем состоит хитрая стратегия ее преследователя. Он чудесным образом взял ее в окружение.
Застигнув в одиночестве, он целовал Мэри Эллен, пока голова у нее не начинала кружиться, говорил ей низким бархатным голосом шокирующие вещи, а именно то, что он намеревается с ней сделать, и при этом в весьма точных выражениях описывал те способы, которые применит, занимаясь с ней любовью.
Мэри Эллен была в смятении, но, к стыду своему, она все чаще замечала, что страшно возбуждается от обещаний потрясающе красивого капитана.
Жарким вечером в начале июля Мэри Эллен, придя домой позже обычного, не увидела в Лонгвуде ни одного мужчины в синей форме. Никого не было ни в галерее, ни в холле. Она прошлась по гостиной, по столовой, затем вышла на кухню. Янки нигде не было видно.
Улыбнувшись, Мэри Эллен с облегчением вздохнула.
Враг оставил Лонгвуд.
Если моряки отправились на маневры, то и их грозный командир должен был отбыть вместе со своим войском, а это означало, что судьба подарила ей несколько часов благословенного спокойствия.
Мэри Эллен хотела позвать старых слуг, но передумала. Никакой спешки. У нее в запасе целый вечер, чтобы приготовить себе ужин и ванну. Вначале она поднимется к себе, чтобы снять чулки и нижние юбки, а затем...
В коридоре Мэри Эллен заметила зажженные светильники в виде хрустальных шаров по обеим сторонам лестничного марша и мысленно благословила за это Тайтуса.
Летние сумерки угасали, наступала ночь, когда она неспешно поднялась наверх. Какая роскошь не думать о том, что надо как можно скорее нырнуть к себе в комнату и запереться там!
Однако едва Мэри Эллен добралась до второго этажа, как приятное чувство благополучия тут же испарилось.
Капитан Найт, дьявольски привлекательный, одетый в тщательно отглаженные белые брюки и ни во что более, стоял перед открытой дверью.
В приглушенном свете хрустального бра над его головой он показался ей ожившим этюдом в черно-белых тонах. Белые брюки. Белые зубы. Белое полотенце на шее. Черные волосы. Черный шелковый халат, переброшенный через руку. Просвечивая сквозь белую ткань брюк, под которыми, очевидно, не было белья, густые иссиня-черные волосы в паху служили явственным напоминанием о его недюжинной мужской силе.
Мэри Эллен смотрела на него и молчала.
Капитан Найт представлялся ей одним из самых совершенных творений природы, и она готова была всю оставшуюся жизнь провести, любуясь его мужественной красотой.
Пытаясь противиться искушению, Мэри Эллен тщательно следила за собственной мимикой, чтобы не выдавать своих желаний.
– Чего вы хотите от меня, капитан Найт? – с дрожью в голосе спросила она.
– Разве это не очевидно? – без улыбки ответил он.
– Нет. Наверняка заняться со мной любовью не является вашей главной целью. Когда я была девочкой, вы хотели...
– Твое тело – это все, чего я хочу, – поспешно перебил он ее. – Ничего более, поверь.
– И вы полагаете, что я охотно вручу вам себя?
– Все равно вы временно без любовника, так что...
– Я не держу любовников! – запальчиво произнесла Мэри Эллен.
– Нет? С каких это пор вы так переменились? Насколько мне помнится, Дэниел Лоутон занял мое место, не успел я отвернуться.
– Вы не отвернулись, капитан! – гневно выкрикнула она. – Вы исчезли!
– Зато сейчас я тут, с вами. Почему бы нам не посодействовать друг другу, причем так, чтобы об этом не узнали?
– Грязный, низкий ублюдок, – с отвращением произнесла Мэри Эллен. – Я вас ненавижу.
Его лицо оставалось невозмутимым.
– Вы уже об этом упоминали, но разве чувства, которые мы испытываем друг к другу, имеют отношение к занятиям любовью? – Он сделал шаг к ней: – Давайте прекратим борьбу, Мэри. Какой в этом толк?
И в самом деле, какой? Внезапно Мэри почувствовала страшную усталость. Она его ненавидела и продолжала одновременно желать; так почему бы ей не отнестись к происходящему как к любовному приключению, которое все равно долго не продлится? Почему бы не насладиться несколькими ночами запретного счастья, когда в том мире, где они жили сейчас, радости становится все меньше? В конце концов, он будет играть с ее телом, но не с ее сердцем.
Заметив в ее глазах нерешительность, капитан протянул руку.
– Нет, – еле слышно прошептала Мэри, зная, что в данном случае «нет» значит «да».
– Мэри, – сказал он тихо. – Доверься мне.
Она колебалась. Взять протянутую руку и войти с ним в полуоткрытую дверь? Но тогда все оставшиеся ночи, пока он будет этого хотеть, она проведет с ним, и это продолжится до тех пор, пока она ему не надоест. Тогда он отшвырнет ее за ненадобностью, как это уже случилось раньше.
И все же она так устала от борьбы с собой, что уже не верила в свою способность сопротивляться.
– Дай мне руку, Мэри...
Положив пальцы поверх его теплой ладони, Мэри Эллен неуверенно проговорила:
– Мне... мне нужна ванна.
– Я знаю. – Он нежно привлек ее к себе. – Я как раз и собирался тебя искупать.
Глава 31
С голым торсом, облаченный в белые брюки, капитан проводил Мэри Эллен в хозяйские апартаменты и закрыл за ними тяжелую дверь. Ласково держа за руку, он провел ее сквозь затемненную гостиную в спальню и затем в смежную со спальней ванную с отделанными мрамором стенами, освещенную только свечами в высоких серебряных подсвечниках. Ванна уже была наполнена горячей водой с белой душистой пеной.
– Прошу, моя госпожа. – Он бросил черный шелковый халат на длинный обитый бархатом шезлонг, потом стянул с шеи полотенце, перекинул его через талию Мэри Эллен и притянул ее к себе. Сев на вращающийся табурет с бархатной обивкой, он с помощью того же полотенца заставил Мэри Эллен встать между расставленными ногами и выпустил полотенце из рук, так что оно упало на покрытый пушистым ковром пол.
Со сноровкой мужчины, успевшего за свою жизнь раздеть немало красивых женщин, капитан неспешно принялся разоблачать Мэри Эллен. Избавляя ее от каждого из предметов туалета, он с удовольствием целовал обнажившуюся бледную кожу, обещая сделать все, чтобы этот вечер оставил приятный отпечаток в ее памяти.
Оставшись полностью обнаженной, Мэри Эллен хотела направиться к ванне, но капитан остановил ее:
– Подожди минутку. – Удерживая на расстоянии вытянутой руки, Клей изучал ее так, словно она была произведением искусства, и ему казалось, что Господь не сотворил женщины более совершенной, чем та, которую он имел счастье лицезреть. Продолговатые чистые линии бледного тела Мэри Эллен говорили о силе и грации. Груди ее были приятно округлыми, красивой формы, с по-девичьи розовыми сосками, изгиб бедер казался совершенным, и вся она была словно создана для совокупления.
