Ну что ж, прекрасно. Ее тоже не заботит, что ему интересно, а что нет. И пошел он ко всем чертям. Уж он-то, во всяком случае, не тот человек, мнением которого она дорожит. Скорчив гримасу в сторону его закостеневшей спины, Эми достала одеяло из дорожного мешка, развернула его, перебросила через руку и направилась к излучине ручья.
Вода была такая холодная, что у Эми перехватило дыхание, и уже через несколько секунд она была уверена, что тело у нее синеет. Она поплыла к берегу и выбралась из воды; ее начала бить крупная дрожь, когда ночной воздух обдал мокрое тело.
Она схватила одеяло и, накинув его себе на плечи, поплотнее укуталась. Потом она стояла скорчившись под одеялом, и зубы у нее стучали, и дрожь не унималась. Конечно, она понимала, что надо бы одеться, но одна лишь мысль о том, что для этого придется освободиться от одеяла, казалась невыносимой — так она закоченела.
Эми заметила слабый лучик света, просочившегося из-за поворота ручья — оттуда, где Луис сейчас разбивал бивуак. На ее лицо, застывшее от холода, набежала улыбка. Он развел костер! Она может согреться, а уж потом оденется. Эми торопливо собрала свои вещи и устремилась к свету.
Она обошла излучину, увидела Луиса и остановилась, прежде чем он ее заметил. Сидя на корточках, он подбрасывал сучья в огонь. Он был без куртки, и пляшущее пламя костра освещало его обнаженный торс. Его волосы, черные, как ночное небо, спадали на лицо.
Луис почувствовал ее присутствие и поднялся.
В надежде, что его настроение хоть немного изменилось к лучшему, Эми неуверенно улыбнулась и направилась к нему.
— Вода просто ледяная, — сказала она тоном непринужденной беседы. — Я почти замерзла, прежде чем успела выбраться.
Приблизившись к нему, она сразу же поняла, что ничего не изменилось. А если и изменилось, так только к худшему. Он смотрел на нее с холодным презрением, и его окружала хорошо ей знакомая аура сдерживаемого злого неистовства.
Когда Луис взглянул на Эми, он почувствовал, как нарастает в нем гнев и растерянность. Да ведь она, похоже, находит наслаждение в том, чтобы мучить его. Было очевидно, что под одеялом на ней ничего нет. По-видимому, она слишком хорошо разгадала его слабость и прекрасно понимала: когда он видит ее обнаженной, он не может унять в себе желание, жажду, необходимость соединиться с ней.
Да пропади она пропадом!
Одержать над собой верх он ей не позволит. Он в состоянии управлять своими чувствами — и своими желаниями — не хуже любого другого мужчины. Пусть себе хоть раздевается и пляшет вокруг костра — наплевать ему на это. Он не станет к ней прикасаться.
Этой ночью.
И вообще никогда.
Глава 37
Его взгляд из-под опущенных век источал более лютый холод, чем вода ручья. В свете костра было видно, как пульсируют вены у него на лбу и на выступающем рельефе бронзовых рук.
Он стоял с крепко сжатыми кулаками; Эми явственно ощутила, что он действительно борется с желанием ее ударить, и инстинктивно отступила от него на несколько шагов.
Оказавшись на сравнительно безопасном расстоянии, она сказала:
— Я вернусь к ручью и там оденусь.
— Незачем, — бросил он. — Я отвернусь.
Он повернулся, и Эми торопливо оделась, не спуская с него настороженного взгляда. Стоя к ней спиной, закрыв глаза, он разве что зубами не скрежетал, короткие ногти врезались в ладони. Он строго приказал своему телу не валять дурака.
Оно не слушалось никаких приказов.
По истечении нескольких минут, показавшихся Луису долгими, как жизнь, Эми оповестила его, что уже оделась. Луис шумно выдохнул воздух и, полуобернувшись, но не глядя на нее, отрывисто произнес:
— Пойду выкупаюсь.
Ледяная вода благотворно подействовала на напряженное, объятое лихорадочным жаром тело.
Он плавал от берега до берега через широкий в этом месте студеный поток до полного изнеможения и добился своего: он почти задыхался, но зато снедающий его злой огонь отступил.
Вполне взяв себя в руки, он оделся и вернулся к месту их стоянки. Расположившись по обе стороны разделявшего их костра, они в молчании, уткнувшись взглядами в свои оловянные миски, разделались с ужином, состоявшим из бобов и вяленой говядины с хлебом. Потом легли спать, повернувшись спиной друг к другу, и каждый старательно делал вид, что другой не существует.
На следующее утро, когда солнце уже высоко стояло в небе, а они оставили позади множество травянистых долин и бесчисленные нагорья, поросшие кактусами и сильно пахнущими кустарниками, путники продвигались среди скал горного хребта Сантьяго. Все утро они не разговаривали. Напряжение между ними нарастало с каждым часом.
От холодности, которую напустил на себя Луис, у Эми озноб пробегал по коже. Очевидно, он хотел только одного — чтобы она на глаза ему не попадалась. Ну что ж, придется ему убедиться, что чувства у них вполне взаимны.
Солнце близилось к зениту и палило нещадно, когда они начали восхождение по скалистым, изрезанным ущельями кручам. Вот тогда-то дела пошли совсем скверно. Луис проворно взбирался по крутым откосам, поднимался на массивные валуны и при этом не выказывал ни малейшего сострадания и даже не останавливался, чтобы в трудных местах подать ей руку.
Прилагая все усилия, чтобы не отставать, Эми не просила о помощи. Она понимала, что он-то ждет именно этого. Ну, что ж, пусть ждет, пока в аду котлы не замерзнут. Она пройдет через эти враждебные горы без посторонней помощи, даже если это будет стоить ей жизни.
Эми игнорировала его присутствие, когда, помедлив на гребне скалы, он хмуро взглянул на нее сверху вниз. Она не удостоила его вниманием, когда он, растянувшись на широком уступе, притворился, что задремал, и пренебрегла его молчаливым предупреждением, что, если она не поторопится, он оставит ее и уйдет один.
Но наступил момент, когда у нее уже не оставалось сил, чтобы вскарабкаться еще хотя бы на один склон. И тогда она крикнула:
— Я делаю привал! Если хотите, идите дальше без меня. Вы свободны.
И больше не сделала ни одного шага, просто рухнула на каменную площадку, прислонилась спиной к гладкому валуну и закрыла глаза. Она не открыла их, даже когда услышала, как быстро он спускается к ней и камешки осыпаются у него под ногами.
Вся подобравшись, она откинула голову на валун, во всю длину вытянула перед собой ноги и лениво зевнула.
Когда он приблизился к ней, Эми почувствовала это в ту же секунду, хотя и не открывала глаз. Она ощущала его всеподавляющее присутствие так сильно, что даже золотистые волоски у нее на руках готовы были встать дыбом. Она не отказалась от решения держать глаза закрытыми, даже когда совершенно точно поняла, что он стоит прямо перед ней и при этом сверлит ее уничтожающим взглядом.
Но до конца выдержать характер ей не удалось.
