– В каком смысле? – нахмурился мой собеседник. – Вы хотите сказать, что план неизвестных лиц заключался именно в том, чтобы переправить картину в Тарасов? Но это же чушь!
– Я пока ничего не хочу сказать, – с нажимом ответила я. – Как только я определюсь с этим делом, вы обо всем узнаете первым. А пока что назовите мне адрес этого вашего старого приятеля. Я наведаюсь к нему в гости.
– Советую вам взять меня с собой, – немного обиженно сказал художник. – Мой друг вряд ли захочет общаться с частным сыщиком! Тем более, рассказывать детективу о своих старых знакомых. Мое присутствие может помочь разрядить обстановку. В конце концов, мы когда-то дружили...
Немного подумав, я решила, что это и правда может упростить дело.
– Собирайтесь, я подожду вас в машине. – И чтобы избежать отвлеченных разговоров, я покинула мастерскую Гончарова.
Наша поездка заняла больше времени, чем я рассчитывала. Почему-то мне казалось, что все представители богемы, вроде выпускников художественных училищ, должны жить в центральных районах города. Но знакомый Гончарова обитал на окраине, в стандартном каменном «мешке», то есть, в обычном девятиэтажном доме.
– Не слишком «артистическое» место, – пробормотала я, когда мы проезжали мимо унылой череды гаражей и бетонных стен.
– Это как посмотреть, – с удовольствием поддержал разговор Михаил. – Вот там, видите, вполне подходящий вид!
Я взглянула в предложенном направлении и увидела стену дома, разрисованную разноцветными «граффити».
Хозяина нужной нам квартиры не оказалось дома, но вездесущие старушки тут же нам сообщили, что обычно он появляется на час позже. Я решила дожидаться его на лавочке у дома. Погода стояла приятная, и, пока я не выясню что-нибудь, нет смысла отправляться куда-либо еще.
Просидеть целый час на лавочке рядом с Гончаровым оказалось непросто. Он болтал не переставая. И даже когда я намекала ему, что хотела бы подумать в тишине, это почти не помогало. В конце концов, мне удалось как-то отключиться от него и погрузиться в размышления, но тут произошло нечто неожиданное.
– Палыч! Ты, что ли?! Ну, ты и растолстел, старый черт!
Эта короткая речь моего спутника, произнесенная им на повышенных тонах, заставила меня быстро оглядеться. Я не сразу сообразила, что человек, к которому эта тирада относилась, в этот момент попытался скрыться в подъезде.
Помешало ему именно то, что он и правда широковат в талии и не смог быстро протиснуться в прикрытую дверь подъезда. Мы с Михаилом быстро подскочили к нему с обеих сторон.
– Кто вы такие?! Что вам от меня нужно?! – слабо отбиваясь пухлой рукой, запричитал старый знакомый Гончарова.
– Ты что, Палыч?! Совсем меня не помнишь? – изумился Михаил. – А мне казалось, что я мало изменился за последнее время... Это же я – Миша Гончаров! Вспоминаешь?
– Миша? – как-то робко переспросил Палыч и перестал трепыхаться. – Ты что здесь делаешь, и кто это с тобой?
– Это очень долгая история, Палыч! – закатил глаза Гончаров. – Ее нужно в доме рассказывать, сидя за чашечкой чаю... Понимаешь?
– Да что уж тут непонятного, – буркнул тот. – Сначала напугают, а потом в гости напрашиваются...
– А почему это ты так дергаешься, кстати? На дворе белый день, а ты от девушки шарахнулся, как от бандита с кистенем.
– Есть причины, – хмуро ответил Палыч. – Только я о них тебе на пороге тоже рассказывать не стану. Пошли!
Вся наша компания гурьбой поднялась по лестнице (лифт не работал), и Палыч, пыхтя и отдуваясь, принялся открывать дверь. Квартира старого приятеля Михаила была самой обыкновенной. Ничего, указывающего на то, что ее хозяин – профессиональный художник, я не заметила. Ни мольберта, ни красок с кистями, ни картин на стенах или же каких-либо предметов искусства. Вот тебе и на! Чем же, интересно, этот Палыч на жизнь зарабатывает?
Спрашивать его об этом напрямую я пока что не стала. Он и сам может все мне выложить в самом начале разговора. Пока наш хозяин суетился в кухне с чашками и чайником, а Михаил быстро и сбивчиво рассказывал ему историю о приключениях своей картины, я тихонечко сидела на табуретке и присматривалась к обстановке.
В квартире было много техники, даже на кухне под потолком висел монитор, а на столе стоял ноутбук. Вскоре из разговора старых знакомых я поняла, в чем тут дело, – Палыч теперь занимался компьютерной графикой и таким образом зарабатывал на жизнь.
– Так я и знал, что с Крапивиным не нужно связываться! – дослушав рассказ Михаила, заявил хозяин квартиры. – От его делишек всегда несет чем-то незаконным...
– А вы с ним связались? – с некоторой долей надежды спросила я.
– Чутье мне подсказало, что не стоит с ним дело иметь, и оно оказалось правильным, – торжественно поднял палец Палыч. – Он сам ко мне подлаживаться начал уже давно, еще месяц тому назад в первый раз мне позвонил.
– Месяц?! – хором переспросили мы с художником. Тут что-то было не так. Картина пропала четыре дня тому назад, выставка открылась всего за три недели до того – меньше месяца прошло!
– Что же он вам такое подозрительное предлагал? – поинтересовалась я.
– Говорил, что у него есть для меня дело большой важности и секретности, на котором можно будет крупно заработать. Но я-то его давно знаю! Когда он собирается хорошо заработать, это обычно плохо заканчивается. А у меня сейчас, слава богу, все путем. Не нуждаюсь. Ну, я его и послал куда подальше...
– И это все? – разочарованно протянул Михаил. – Больше вы не общались?
– Да нет, он ко мне наведывался и во второй раз, уже совсем недавно. Наверное, неделя еще не прошла...
– Постарайтесь вспомнить, когда именно это было? Это может оказаться важным, – попросила я.
Палыч задумался и отхлебнул большой глоток чая.
– Кажется, шесть дней с тех пор миновало. Приперся он ко мне без звонка – прямо, как вы! И говорит, значит, – нужна твоя помощь, у меня все горит, никого найти не могу. Я ему отвечаю – знать, мол, ничего не хочу! А он как пристал... Так и пришлось мне выслушивать его байки!
– О чем же он вам рассказывал?
– Понадобилось ему на каких-нибудь крупных коллекционеров выйти, через меня. Я и не знаю уже никого, давно с ними не общаюсь... Ну, тогда он попросил меня просто подержать у себя какую-то картину...
– И вы согласились?! – с надеждой спросила я.
– Вот еще! Ясно же, что просто так о таких вещах никто не попросит. Картина, значит, краденая, и, если ее у меня найдут, все претензии предъявят мне! Я еще не окончательно из ума выжил! Так что ушел от меня ваш Крапивин, не солоно хлебавши!
– С одной стороны, ты, конечно, молодец, Палыч, – хмыкнул Михаил. – Но с другой... А, ладно! Но почему ты нас так испугался-то? Тебе кто-то угрожал?
