– Правда? – удивился я. – И где?
– Я тебе как-нибудь потом покажу, – покосившись на притихшего Сашу, ответил художник.
– Кажется, после сегодняшнего дня ты начнешь хотя бы иногда слушаться взрослых! – усмехнулась я, глядя на мальчишку.
Саша открыл было рот, но ответить не успел. Из-за соседнего дома медленно вырулила новая иномарка, на которой обычно разъезжал мой работодатель. Машина прошуршала шинами по дороге и остановилась перед калиткой дома.
– Где она?! – едва лишь приоткрыв дверцу, спросил Мухин. – Почему здесь столько людей? Что им всем нужно?
– Ну, все мы тут по одной и той же причине... – улыбнулась я. – Почти все явились сюда из-за картины, которую вы так торопитесь увидеть!
Мой работодатель уставился на связанного, мрачного, как туча, Крапивина.
– Это и есть похититель? – спросил он с любопытством. – Никогда бы не подумал, что этот человек – художник и разбирается в искусстве!
– О вас такое тоже не скажешь, однако вы несколько месяцев гонялись за картиной, которую даже ни разу не видели, – ответил ему Михаил.
– А вы что здесь делаете? – нахмурился Мухин.
– Если бы не он, то вы бы нашли тут вместо вашей картины пару трупов, – ответила я за Мишу. – Он добрался сюда быстрее вас, успел как раз вовремя...
Мы вошли в дом, где, забытая на полу, лежала картина – виновница всех бед. Без рамы она смотрелась совсем обыкновенно – кусок потемневшего холста размером не более одного квадратного метра.
– Что вы сделаете с нашими пленниками? Их двое, и они знают о картине.
– Мы не можем сдать их в милицию, не рассказав о картине. А если мы о ней расскажем, то она уйдет к своему законному владельцу... – сказал Мухин.
– У нее нет законного владельца, – я покачала головой. – Она отойдет в собственность государства.
– Но ведь и отпустить этих людей мы тоже не можем! Они же опасны! Сегодня я в этом убедился, – отозвался на это Михаил.
– Кажется, вы в затруднении? – неожиданно раздался чей-то голос.
Все мы вздрогнули и быстро оглянулись Саша явно не ожидавший ничего хорошего, спрятался за спиной Михаила.
В комнату вошел старичок с живыми ясными глазами, опирающийся на руку долговязого мужчины средних лет.
– Позвольте вам представить этого господина, Антон Владимирович, – обратилась я к Мухину. – Это – Игорь Семенович Райский, знаменитый реставратор, человек, который очень много знает о картине, которую мы нашли. Наверное, даже больше, чем кто-либо другой... и его племянник, Олег. Как вы здесь оказались?
– Секретарша Антона Владимирович была очень любезна и рассказала нам, куда поехал ее начальник после вашего звонка, – охотно ответил Райский. – Я был уверен, что, даже если все хорошо закончится, у вас возникнет одна проблема...
– Какая же? – недовольно поинтересовался Мухин.
– Вам не удастся легализовать ваше новое приобретение! – торжественно объявил старый реставратор. – Тем более, что у вас есть враги, которых необходимо посадить за решетку. Но я знаю один способ...
– Неужели? Продать картину вам? – скептическим тоном осведомился Мухин.
– Нет-нет-нет! – игнорируя его оскорбительный тон, воскликнул Райский. – Чтобы доказать, что картина вам принадлежит – или не принадлежит, – потребуется длительный судебный процесс. Это никому не выгодно – ни вам, ни государству, только адвокатам. Тот, кто владел картиной до вас, свои права предъявлять на нее не станет, так как иначе его обвинят в попытке незаконного вывоза из страны культурных ценностей.
– Это и так понятно. Что вы предлагаете?
Райский вновь проигнорировал его резкий тон и продолжил, как ни в чем не бывало:
– Вы ведь, Антон Владимирович, не из этих сумасшедших коллекционеров? Вам больше престиж важен, общественное уважение? Тогда лучший способ его упрочить – это передать картину в дар местному музею! Вам окажут великий почет, соберут пресс-конференцию, покажут вас по телевидению, напечатают о вас статьи в местных газетах... может, даже детям, которых водят на экскурсии в музей, будут о вас и о вашем подарке рассказывать!
– Как же они могут принять в подарок нечто, принадлежащее неизвестно кому, – спросил Мухин, но было заметно, что пылкая речь Райского ему очень понравилась.
– А очень просто: вы же все равно ее отдаете! Значит, можно сделать вид, что она – ваша, и не вдаваться в излишние подробности. Это же всем выгодно – и никакой волокиты!
– А вам-то какая от этого выгода? – продолжал недоумевать Мухин...
Пока эти страстные любители живописи спорили, уточняли, как им получше претворить в жизнь этот план, я решила проводить переволновавшегося Сашу до дома.
– Я с вами, – вызвался Михаил.
Мы шли по лабиринту старых улочек вслед за постоянно оглядывавшимся мальчишкой. Художник заговорил:
– Таня, не знаю, есть ли в этом смысл теперь, но я все равно не смогу промолчать. Мне по-прежнему очень хотелось бы, чтобы вы мне позировали... вот вы уже качаете головой, а зря! Все почему-то думают, что модели позируют только в обнаженном виде. Это совсем не так! Вы можете выбрать любой вариант. Мне, в любом случае, будет приятно с вами поработать.
Показался угол оживленной улицы, тот, почти сельский, пейзаж остался у нас за спиной.
– Ну хорошо, я, пожалуй, соглашусь, – кивнула я. – Только предупреждаю: мне будет скучно сидеть просто так, вам придется придумать, как меня развлекать во время сеансов. Иначе я просто встану и уйду!
– Обещаю приложить все усилия, чтобы вы не заскучали, – улыбнулся в ответ обрадованный художник.
Саша тихонечко хихикнул...
