Томас расправил грубое покрывало на неудобной на вид кровати. Осторожно положив на нее Кристиана, Фантом стянул с него черную одежду, открыв взору поддетую под нее кольчугу. Он быстро снял с него ножны с мечом.
— Он серьезно ранен, — сообщил он Томасу. — Есть здесь кто-нибудь, кто может позаботиться о нем?
— Да. Брат Бернард. Я приведу его и дам знать королеве, что Кристиан справился.
Кивнув, Фантом принялся расшнуровывать кольчугу. Кольчуга была пробита в нескольких местах, там зияли раны, и все тело Кристиана было залито кровью. Фантом был поражен, что тот проделал такой долгий путь, прежде чем потерять сознание.
Но им обоим было не привыкать к ранам.
Стянув с него кольчугу и стеганую куртку из хлопка, он замер, когда его взору предстали старые шрамы, оставшиеся на правом плече Кристиана. Непрошеные воспоминания нахлынули на него.
…Вместо монастыря, где они находились в данный момент, он увидел старые, покрытые плесенью стены темницы. Почувствовал запах гнили и смерти. Услышал отдающиеся эхом крики боли и произносимые шепотом молитвы немощных и умирающих. Он даже ощутил жар лихорадки, терзавшей тогда его тело.
— Держи, Фантом, — сказал мальчик Кристиан, протягивая ему чашку с драгоценной прогорклой водой.
Вид чашки привел его в ужас. Быть пойманным с водой, взятой без спросу, означало жестокие побои, что и стало причиной нынешней лихорадки Фантома.
— Где ты…
— Ш-ш-ш, не бойся. Просто пей. Тебе это нужно, чтобы поправиться.
Фантом едва успел залпом выпить воду, как их обнаружил страж.
Кристиан быстро забрал у него кружку и сделал вид, будто это он из нее пил.
— Вор!
Это было одно из тех немногих арабских слов, которые Фантом к этому времени успел выучить. Схватив кружку, страж начал бить Кристиана за его проступок.
Кристиан молча сносил удары, пока Фантом не попытался сказать стражу, что это он выпил воду.
Страж остановился и спросил у Кристиана что-то, чего Фантом не понял. Кристиан ответил ему на арабском, после чего удары посыпались на него с удвоенной силой.
Фантом хотел прекратить это, но по опыту знал, что за его вмешательство страж будет только дольше бить Кристиана.
Когда все было кончено, Кристиан подполз обратно к нему. Губа его была разбита, глаз заплыл.
— Держи, — сказал он и дрожащей рукой протянул Фантому маленький бурдюк, который до этого был спрятан у него в штанах. — Там внутри еще вода.
По сей день Фантом свято хранил в памяти ту жертву. Тогда впервые после смерти его родителей кто-то проявил к нему такую доброту. Помогая ему, Кристиан ничего не приобретал взамен, но мог терять все.
Именно поэтому Кристиан Эйкрский был единственным человеком среди ныне живущих, за которого он отдал бы жизнь. Он был единственным, кто удостоился нерушимой верности Фантома. Остальное человечество могло гореть в аду, когда речь шла о Кристиане.
Отогнав эти мысли в сторону, Фантом принялся рвать монашеское одеяние Кристиана на полосы, чтобы наложить тугую повязку на самую серьезную рану: глубокий порез от удара мечом, спускавшийся от правого плеча Кристиана по его руке.
— Что случилось?
Бросив взгляд через плечо, он увидел, что в комнату вошла Адара.
— На него напали.
Девушка опустилась на колени перед кроватью:
— Чем я могу помочь?
— Прижмите это к порезу и не отпускайте, а я пока посмотрю, нет ли где еще таких же глубоких ран.
Адара сделала, как он велел. Она прижала тряпку к ране так крепко, насколько это можно было сделать, не причиняя Кристиану дополнительных мучений, и смотрела, как Фантом снимает с него кольчужные поножи и штаны.
— Благодарю тебя, Фантом, что ты спас его.
В ответ тот лишь едва заметно кивнул. Не будь она уверена в обратном, она бы подумала, что ее слова смутили его.
Едва Фантом укрыл Кристиана грубым одеялом, как вернулся брат Томас с другим монахом, у которого был такой вид, будто его только что подняли с-постели. Пучки ярко-рыжих волос толстяка стояли дыбом, в то время как он, щурясь, смотрел на них.
— Нехорошо, нехорошо, — пробормотал он, приблизившись к кровати, где лежал Кристиан. — Брат Томас, принеси мою котомку.
— Она у меня с собой, брат Бернард. Он протянул котомку монаху.
Бернард посмотрел на нее так, словно в первый раз ее видит. Насупив брови, взял котомку и согнал Адару с маленького сундука возле кровати.
— Лучше выведи их отсюда, пока я буду работать. Фантома такая перспектива отнюдь не устраивала.
— Я думаю, мне стоит остаться и…
— Я выполняю богоугодную работу. А теперь ступайте.
— Все будет хорошо, Велизарий, — заверил Фантома Томас. — Он не допустит, чтобы с Кристианом что-то случилось.
— Велизарий? — спросила Адара, в то время как на нее внезапно нашло озарение. Немудрено, что этот человек казался ей знакомым. Она хорошо знала его, когда они были детьми.
И как она сразу не поняла этого, увидев его слишком светлые, почти бесцветные глаза?
— Ты не Велизарий йон Краниг? Его лицо стало каменным.
— Не имею к нему никакого отношения. Он развернулся и вышел из комнаты.
Адара бросилась вслед за ним. К тому времени как она догнала его, он уже прошел полпути по коридору, ведущему в трапезную.
Она остановила его.
— Велизарий…
— Велизарий мертв, — процедил он сквозь зубы, выдернув руку из ее ладошки. — Он давным-давно умер.
Слезы навернулись у нее на глаза, когда она услышала ненависть в его низком, хриплом голосе.
— В таком случае мне действительно очень жаль, потому что я любила того мальчика. Очень.
У него был такой вид, словно в его душе шла борьба и он никак не мог решить, то ли ему стоит поговорить с ней, то ли убежать.
Она всматривалась в его лицо, ища хоть какое-то сходство с хорошеньким мальчиком, который некогда приходил в ее дворец со своим отцом. Пока их родители вели разговоры о политике и договорах, они играли в саду на заднем дворе. В мужчине, которого она видела перед собой, не осталось ничего оттого невинного ребенка. Он казался жестоким и бессердечным.
И от этого у нее было тяжело на душе.
Когда он снова заговорил, слова его были столь же резкими, как и его взгляд.
— Как могла принцесса любить крестьянина?
— Ты не был крестьянином. Он горько усмехнулся:
— Но моя мать была.
— Твой отец был принцем.
— И все, что дало ему его благородное происхождение, — это безвременную кончину от руки родного брата!
