Но по крайней мере теперь у него была Адара. Мысль о ней, поджидающей его в их комнате, каким-то образом делала последний час не таким невыносимым.
— Люди готовы ехать, — сказал Йоан, поднимаясь по лестнице вслед за ним.
Кристиан кивнул.
— Зная Адару, я уверен, что она уже собрала вещи. Мне нужно только надеть кольчугу, и я тоже буду готов.
Йоан собирался оставить его, когда они услышали, как что-то разбилось вдребезги в комнате Кристиана. Секунду спустя раздался крик Адары.
Ужас, паника и гнев обрушились на Кристиана, когда он распахнул дверь и обнаружил в комнате двух мужчин, которые пытались прижать его жену к полу.
— Я заставлю тебя заплатить за это, паршивка! — рявкнул державший ее мужчина и разорвал на ней платье.
Кристиан одним махом пересек комнату, готовый убить их обоих. Схватив того, что держал его жену, он ударил его об стену, а потом повернулся и сбил второго нападавшего с ног.
Но когда незнакомец, касавшийся его жены, пришел в себя и занес руку для удара, Кристиан потерял всякий контроль над собой. Он видел только мужчину, разрывающего платье Адары, и ужас на ее лице.
Он принялся наносить нападавшему удары один за другим, а потом схватил его за волосы и начал бить головой об пол, пока не почувствовал, как Йоан оттаскивает его назад.
— Кристиан, прекрати! Ты убьешь его! Разъяренный до безумия, он в последний раз ударил мужчину головой об пол и повернулся к другому незнакомцу, который пытался оторваться от пола. С разбитой в кровь губой он уставился на Кристиана, не веря своим глазам.
— Позаботься об Адаре! — резко бросил Йоан, оттаскивая его от второго нападавшего.
Желая удостовериться, что с женой все в порядке, Кристиан подошел к ней. Она плакала, съежившись на полу.
— Ш-ш-ш, — успокаивающе прошептал он, заключив ее в объятия.
Она подняла на него глаза, и он увидел, что губы ее дрожат, а лицо покрыто кровоподтеками.
Это было свыше его сил. Поднявшись, он снова бросился на нападавших, но Йоан преградил ему путь.
— Уйди с дороги, Йоан, не то я и тебя поколочу. Я не шучу.
Йоан не шелохнулся.
— Пусть с этим разбирается шериф.
— Чего ты взбеленился? — спросил один из нападавших, тот, что повыше ростом. — Ты один из нас. Мы всего лишь поступим по справедливости, если овладеем сарацинской шлюхой…
Отпихнув Йоана, Кристиан прыгнул на мужчину и оборвал его речь мощным ударом слева.
— Ты говоришь о моей жене, ублюдок! Вы напали на мою жену!
С лица мужчины сбежали все краски. Внезапно в комнате появился Фантом и оттащил его назад, а Йоан тем временем встал между ним и незнакомцем.
— Пусти меня! — кричал Кристиан. — Я хочу справедливости!
— Я не могу допустить, чтобы ты причинил им вред, Кристиан, — извиняющимся тоном сказал Йоан. — Это те несчастные, которые только что вернулись с Агбертом и Кинжалом. Они провели последние несколько лет в плену у сарацин.
Но он все равно продолжал вырываться из рук Фантома.
— Это не дает им права нападать на невинную женщину, тем более на мою жену!
— Да, не дает, — согласился Йоан. — Я позабочусь, чтобы их передали в ведение шерифа.
Далеко не успокоенный, Кристиан наконец сумел отпихнуть от себя Фантома и снова подошел к Адаре. Слезы ее были тихими и исполненными достоинства, и они вонзались в него, точно осколки стекла, разрезая его сердце на части.
— Прости, Адара, — сказал он и снова заключил ее в объятия, чувствуя, как глаза его наполняются слезами при мысли о боли, которую ей пришлось пережить. — Я должен был быть здесь, чтобы защитить тебя.
— Я просто рада, что ты все-таки пришел, — ответила она и, шмыгнув носом, обвила руками его шею и положила голову ему на плечо.
Кристиан поднялся, держа ее на руках, и отнес в постель.
Фантом протянул ему влажное полотенце.
— Я тоже должен был приглядывать за ней. Я знал, что Кинжал послал их вперед себя, просто я думал, что они на другом постоялом дворе. Я понятия не имел, что они здесь. Прости меня, Кристиан. Я ни в коей мере не хотел подвергать ее опасности.
— Мне нечего тебе прощать, Фантом. Я гораздо больше виновен в недосмотре, чем ты.
Кристиан дал Фантому свой кошелек:
— Купи ей новое платье. Кивнув, Фантом взял кошелек.
— Я постараюсь вернуться как можно быстрее.
— Благодарю.
Оставшись один на один с Адарой, Кристиан подсел к ней на кровать и внимательно осмотрел ее. Щека ее распухла, губа была разбита. Помимо этого, на ее шее был виден четкий отпечаток мужских пальцев в том месте, где они держали ее, когда прижимали к полу.
Борясь с яростью, требовавшей, чтобы он пошел и прикончил обоих мужчин, он спросил:
— Ты очень испугалась?
— Да, — прошептала она, — но ты подоспел вовремя.
Почувствовав, как облегчение разлилось по его телу, он вытер кровь с ее губ, а потом прижал полотенце к ее правому глазу, который уже начал заплывать.
— Мне следовало убить их.
Она накрыла его руку своей. Взгляд ее был печальным и полным всепрощения, которого ее обидчики не заслуживали.
— Нет. Мне не хотелось бы, чтобы тебя посадили в тюрьму за такое преступление. Никакого серьезного вреда они мне не причинили.
Адара вытянула руку и коснулась лица Кристиана, глядя, как он ухаживает за ней. Нежность волной прокатилась по ее телу. Она была так благодарна, что он обнаружил ее вовремя! Она испугалась до смерти, когда незнакомцы начали оскорблять и бить ее.
Несмотря на то что Адара сопротивлялась изо всех сил, она была бессильна остановить их. И это заставило ее задаться вопросом: сколько раз ее муж испытывал это ужасное чувство беспомощности, будучи мальчиком? Сколько раз он страдал от ран, гораздо более серьезных, чем ее, не имея рядом никого, кто мог бы облегчить его боль?
— Я принесла тебе хлеба, чтобы ты позавтракал, — тихо сказала она.
— Я поем чуть погодя. Она кивнула.
— Как там Агберт?
Он устремил на нее угрюмый взгляд:
— Ты справляешься о нем, хотя сама пострадала?
— Да, и ты на моем месте поступил бы точно так же. Надеюсь, тебе удалось хоть немного его успокоить?
Испустив усталый вздох, он перевернул полотенце и приложил его прохладной стороной к ее ноющей щеке.
— Со временем с ним все будет в порядке.
— А есть те, которым не удалось оправиться?
Горло Кристиана словно сжало тисками от ее вопроса, оттого что она была полна сострадания, тогда как любая другая женщина ее положения потребовала бы казнить тех, кто хотел надругаться над ней.
