Тина была в шоке: этого Борис не предвидел. Хитрый Мерлин мастерски всё запутал, яхта сразу рванула от берега, Борис мог не успеть… И вдруг этот телохранитель… И ещё голова всё тяжелеет, и веки закрываются сами.
— Почему так хочется спать?.. Наверное, меня укачивает.
— Всё проще, милочка: и в лимонаде, и в коньяке — очень сильное снотворное. Так что, ложитесь и отдыхайте, войдём в нейтральные воды, я вас разбужу.
Тина уже не могла сопротивляться навалившемуся на неё дурману. Она сползла по спинке дивана, её голова опустилась на мягкий подлокотник… Последней мыслью было: «Надо что-то делать… Надо сообщить Борису… Надо Борису… Надо…» И она погрузилась в сон.
Чтобы не вызвать подозрения Мерлина, милицейский катер был причален в километре от яхт-клуба.
— Через пять минут мы туда долетим, — успокаивал капитан Приходько, которого одесская милиция прикомандировала к Борису, — это не катер, а птица!
Но Борис нервничал, ведь там была Тина. «В катере может и мотор забарахлить, и что-то не заведётся». Честно говоря, мысль о том, что Мерлин ступив на яхту, сразу же рванётся в море, в голову ему не приходила, он был уверен, что первые несколько минут тот будет петушиться перед Тиной. Но всё же какая-то подспудная тревога пульсировала в мозгу. Поэтому он решил подстраховаться: попросил добыть ему костюм для подводного плавания и канат с крюком, завернул пистолет в целлофан и, когда Тина ступила на палубу, с противоположной стороны пирса подплыл под водой к яхте, вынырнул, зацепился за борт крюком и стал ждать, прячась и напряжённо прислушиваясь.
Минут через десять послышался голос с лёгким кавказским акцентом и Борис понял, что у Мерлина есть помощник. Вдруг заработал двигатель и яхта стала потихоньку отходить от пирса. «Удираете, сволочи! — прошептал Борис. — Не выйдет!» С помощью каната он подтянулся к борту, перевалил через него и распластался на палубе. Никто не отреагировал — его не заметили. Он поднял голову, огляделся: Мерлина не было — очевидно, он уже спустился в каюту. У штурвала стоял огромный детина в тельняшке и пляжной кепке с большим козырьком. Оставив позади пирс, яхта набирая ход, неслась в открытое море. Борис подполз к ступенькам и нырнул вниз. Освободил от целлофана пистолет и открыл первую дверь — в каюте никого не было, открыл вторую и увидел Тину, полулежащую на диване, и сидящую напротив секретаршу Мерлина Яну.
При виде Бориса, Яна вскочила и выдохнула фразу, которую произнесла Тина при её появлении: — Вы?!
— Я!.. Сядьте на место!.. Надеюсь, у вас нет оружия?
Яна постаралась взять себя в руки.
— Я умела стрелять только глазами, но это было давно.
Борис указал на спящую Тину.
— Что с ней?
— Хорошее снотворное, сладкий сон. Так мне легче доставить её моему шефу.
— А он где?
— Вы теперь его не поймаете, он уже в Турции.
— В ваши обязанности входит и транспортировать ему женщин?
— И это тоже.
— Вы понимаете, что вас будут судить? Во — первых, вы усыпили и похитили человека, а во-вторых, вы замешаны в преступной деятельности вашего шефа.
— Что ж… Проигрывать тоже надо уметь… Простите, я должна закурить. — Вынула из сумочки сигарету, щёлкнула зажигалкой, затянулась. — Знаю, что вы уже до всего докопались… Но я вам ещё кое в чём при знаюсь… — И видя вопрошающий взгляд Бориса, пояснила. — Я — бывшая жена Мерлина.
Борис не мог скрыть своего удивления.
— И вы… Вы мирились с его романами, любовницами, оргиями?.. И ваше достоинство и ваша гордость от этого не страдали?
— Я за него готова жизнь отдать, а вы говорите о какой-то гордости! — Она улыбнулась. — Не можешь остаться любимой, надо стать необходимой. Вот я и придумала эту фирму «Амортпрок». — Снова улыбнулась. — Вы так искренне удивляетесь… Да-да, это я придумала, я!.. Я не замешана в этой деятельности — я её замесила. И действую, и руковожу, но всё это за кулисами, а на сцене он, мой любимый петушок, раздувает перья и принимает аплодисменты.
Борис не сразу пришёл в себя от её откровения.
— Что вас заставляло идти на это? — спросил он после паузы.
Она спокойно объяснила:
— Иногда, когда у него появлялся просвет между очередными романами, он и со мной соглашался переспать пару ночей — бросал косточку, как собачке, за преданность.
— И вы этим довольствовались?
— Больше того, я была счастлива… Но вам, простите, ментам, это, конечно, кажется диким, противоестественным, непонятным, потому что… потому что… потому что…
Запнулась, увидев, как Борис, приподняв Тину, осторожно и нежно, уложил её поудобней на диване и заботливо накрыл пледом.
Яна внимательно наблюдала за всеми его движениями, всё поняла. Грустно усмехнулась.
— Н-да, вот этого я не усекла… Псевдомуж оказался истинным… Тут вы меня переиграли.
— За это и выпейте. — Борис налил ей полный фужер лимонада. — Пейте, пейте, не заставляйте меня применять силу.
Яна опять усмехнулась.
— А знаете, я начинаю вас уважать. За ваше здоровье, майор! — осушила фужер до дна и прилегла на диване. Борис подошёл и защёлкнул на её запястьях наручники.
— Зачем? — спросила она. — Я ведь сейчас засну.
— Это, чтобы к вам не приходили дурные сны. И чтоб я был спокоен.
Затем вытащил из-под водонепроницаемого костюма мобильник и набрал номер.
— Капитан Приходько? Да, я. Всё в порядке. Иду на палубу. Как только услышите выстрел — жмите на перехват. Открыто, уже не маскируясь. Спасибо, постараюсь!
Спрятал мобильник, взвёл курок пистолета, вышел из каюты и на цыпочках поднялся по ступенькам. Детина по-прежнему стоял за штурвалом, спиной к Борису, поэтому его не заметил. Борис поднял пистолет и выстрелил в воздух.
Детина резко повернулся, увидел незваного гостя и заорал:
— Ты кто такой?.. А ну, ныряй к нехорошей маме!.. Сейчас башку прострелю!..
Он нагнулся и достал сумку, в которой, очевидно, было оружие. Но вынуть его не успел: Борис снова выстрелил и сумка выпала из рук рулевого.
Детина замер.
— Братан, ты что, офанарел?
— Стой смирно и слушай меня внимательно. Как тебя зовут?
— Ашот, — отрапортовал детина.
— Фамилия?
— Иолчан.
— Так вот, Ашот Иолчан, ты попал в неприятную историю: хозяин яхты — преступник. Я — следователь из Москвы, мы ловим всю их шайку. Видишь вон тот милицейский катер? — Детина повернул голову в сторону, куда указал Борис, и кивнул. — Это за тобой. Не знаю, служишь ли ты у него давно или он тебя нанял временно, в любом случае ты замаран. А теперь слушай очень внимательно: для тебя спасение, если б ты был нанят только на эту поездку и ничего о своём хозяине не знал — дарю тебе этот шанс, если будешь себя хорошо вести. Ты меня понял?
